Загадки топонимики

Совсем другой смысл у топонима РЫБНАЯ СЛОБОДА на Каме. Он означает поселение, главным занятием жителей которого является ловля рыбы и, возможно, торговля ею. РЫБНОЕ озеро, несколько южнее полуострова Таймыр, вероятно, опять-таки просто изобилует рыбой. А вот населенные пункты, носящие то же название, — РЫБНОЕ в Московской области, РЫБНОЕ на Верхней Тунгуске, РЫБНОЕ в Красноярском крае, в других местах (их много можно найти), — видимо, именуются так, выражая сразу две информации: и о рыболовческих качествах тех вод, на которых населенные пункты расположены, и о существенном занятии их населения.

Все эти разновидности «рыбной» топонимики очень широко распространены по нашей стране. Селу РЫБАЦКОМУ под Ленинградом (оно возникло при Петре I) соответствует поселок РЫБАЦКИЙ на реке Лямин, в бассейне Иртыша. С полуостровом РЫБАЧЬИМ на Баренцевом море перекликается поселок РЫБАЧЬЕ в Казахской ССР у озера Уялы. Есть РЫБНОГОРСКОЕ в бассейне Северной Двины у Шенкурска.

Есть КАМЕНЬ-РЫБОЛОВ на озере Ханко в дальневосточном Приморье, в местах, прославленных в нашей истории и очень своеобразных, в местах напряженных боев с японскими захватчиками, в местах гольда Дерсу Узала и его друга В. Арсеньева.

Разумеется, не все имена, которые на первый взгляд кажутся явно «рыболовными», должны и могут быть зачислены в этот разряд. Железнодорожная станция в Вологодской области зовется РЫБКИНО. Основа хорошо нам знакома. Но очень сомнительно, чтобы имя имело какое-либо отношение к рыбному делу. Скорее всего до того еще, как прошла тут железная дорога, стоял в этом месте поселок или деревушка, а может быть, была заимка, принадлежавшая человеку прозванием Рыбка, может быть, мужчине, может быть, и женщине. Потому что суффикс «-ин-» показывает ясно: имя означает «принадлежащее Рыбке». И уж всего вернее, не сказочной, реальной: человеку, родичи которого, может быть, и сегодня зовутся Рыбкиными.

Зато уж название РЫБНИЦА (на Днестре) как будто надо понимать именно как «место, обильное рыбой». У него, по-видимому, точно такой же смысл, как у имени города БАЛАКЛАВА в Крыму. По-турецки «балык» — рыба, «балык-лава» — «рыбный садок», «рыбница»…

На юге и на востоке нашей страны русский народ с очень давних пор соседствовал, боролся и дружил, в разное время по-разному, с многочисленными тюркскими народами. Татары Золотой орды когда-то владели всеми полупустынными землями к югу от тогдашних границ Московской Руси. Турки были нашими вековыми соперниками в Приазовье и Причерноморье. И дальше к востоку область распространения монгольских и тюркских языков простиралась далеко в Забайкалье, до якутских полярных берегов, а также в Среднюю Азию и в северо-китайские пределы.

На всем этом огромном пространстве живут теперь тюркоязычные топонимы. Всюду тут нашей основе «рыб» соответствует тюркская основа «балык, балак».

Знаете, что за город Балаклава? Много столетий, до начала XX века, он был прежде всего городом рыбаков. Вот как описывал Куприн этот приморский тихий городок в тот момент, когда кончался в Крыму обычный «бархатный сезон», разъезжалось летнее население и древняя Таврида становилось сама собой: «В кофейнях у Ивана Юрьевича и у Ивана Адамовича… рыбаки собираются в артели, избирается атаман. Разговор идет о паях, о половинках паев, о сетях, о крючках, о наживке, о макрели, о кефали, о лобане, о камсе, о камбале, белуге и морском петухе…» А ведь все это — «балык», рыба… Так удивительно ли, что люди тюркских языков, долго владевшие Крымом, назвали город — Балыклава?

Много севернее, в нынешней Харьковской области Украины, есть город БАЛАКЛЕЯ. Он лежит в степных, маловодных местах, на ничтожной, чуть ли не пересыхающей до дна летом, речке БАЛАКЛЕЙКЕ. Рыбными богатствами тут и не пахнет…

Да, но имена-то были даны и речке и месту за что-то! А ведь они оба расшифровываются бесспорно, как связанные с тюркским «балыклы» — рыбный, обильный рыбой. И мы можем утверждать совершенно точно: во время оно, очевидно, реки, текущие по тем местам, были совершенно иными, более полноводными, богатыми рыбой. Имя реки (городок, вероятно, назван уже по той реке, на которой он встал) — достоверный свидетель далекого прошлого. Население на речке Балаклейке сменилось. Сама речка стала совсем другой, не такой, как во дни Тараса Бульбы и Дикого Поля (так русские именовали тогда степи). Все приобрело новый, не тот характер, имя осталось почти старым, только обрусело. И его показанию мы должны верить.