Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя

Я никогда не витал, не витал
в облаках, в которых я не витал,
и никогда не видал, не видал
городов, которых я не видал.
И никогда не лепил, не лепил
кувшин, который я не лепил,
и никогда не любил, не любил
женщин, которых я не любил…

Так что же я смею? И что я могу?

Неужто лишь то, чего не могу?
И неужели я не добегу
до дома, к которому я не бегу?
И неужели не полюблю
женщин, которых не полюблю?
И неужели не разрублю
узел, который не разрублю,
узел, который не развяжу,
в слове, которого я не скажу,
в песне, которую я не сложу,
в деле, которому не послужу,
в пуле, которую не заслужу?..

Ко времени написания этого произведения Окуджава уже был автором стихов, рассмотренных нами ранее; таким образом, их можно считать контекстами данного сочинения. Как и они, «Я никогда не витал, не витал.» отражает проблемы творчества. По форме стихотворение – монолог лирического героя, в нем впрямую не говорится о двойственности, но если учесть контексты, можно предположить, что alter ego в стихотворении незримо присутствует. Тогда становится ясен смысл парадоксов; когда поэт говорит о себе: «Я никогда не витал, не витал/ в облаках, в которых я не витал», выявляется возможность существования антипода, делающего все, чего не делало «я» автора. Это стихотворение говорит о том, как бедна реальность, если в ней нет места мечтаниям, и антипода лирического «я» можно смело назвать «мечтателем». После метафорического описания своего творческого пути в восьми строках «я» задает себе вопрос, который расшифровывает смысл стихотворения: «Так что же я смею? И что я могу?/ Неужто лишь то, чего не могу?». Это вопрос о том, что делать дальше и нужно ли стремиться к недостижимому. Далее «я» дает ответ на этот вопрос: отказ от стремления к недостижимому равносилен крушению мечтаний как о творческих удачах, так и о яркой судьбе. Теперь мы можем отметить, что «я» и его антипод – «мечтатель» имеют черты соответственно рационально-логической и эмоционально-интуитивной персон в теории Канемана.

В этих стихах, где скептически настроенное «я» вытесняет другого, подразумеваемого героя – «поэта», довольно явственно проступает опасение Окуджавы, что сознательное начало в его творчестве и жизни подавит бессознательное, интуитивное начало, которое принято называть вдохновением. Тут можно напомнить стихотворение Г. Иванова (опубликованное в 1960 году)[219], с которым Окуджава, по всей вероятности, был знаком.

А что такое вдохновенье?
– Так… Неожиданно, слегка
Сияющее дуновенье
Божественного ветерка.

Над кипарисом в сонном парке

Взмахнет крылами Азраил —
И Тютчев пишет без помарки:
«Оратор римский говорил…»

Теперь перейдем к песне «Ночной разговор». С точки зрения психологии она должна стоять особняком. Нужно напомнить об особенности, характеризующей две персоны в теории Канемана: из них только одна – рационально-логическая – способна рефлексировать и задавать вопросы. Во всех песнях Окуджавы, которые мы рассмотрели, этот принцип соблюдается, а «Ночной разговор», как мы увидим, ему не подчинен. Приведем текст этой песни полностью[220]: