Загадки творчества Булата Окуджавы: глазами внимательного читателя

Появление Пушкина, о котором в первой строфе было сказано как о чем-то невероятном, оказывается возможным и становится знамением грядущих перемен. Фигура Пушкина воплощает в себе надежды Окуджавы на всеобщее обновление, она выступает в тексте как символ прогресса.

Сопоставим это стихотворение с текстом Г. Иванова[239]; его предмет, как и у Окуджавы, – русская история и Пушкин как важная для нее личность:

Россия счастие. Россия свет.
А, может быть, России вовсе нет.

И над Невой закат не догорал,

И Пушкин на снегу не умирал,

И нет ни Петербурга, ни Кремля —

Одни снега, снега, поля, поля…

Снега, снега, снега… А ночь долга,

И не растают никогда снега.

Снега, снега, снега… А ночь темна,

И никогда не кончится она.

Россия тишина. Россия прах.

А, может быть, Россия – только страх.

Веревка, пуля, ледяная тьма

И музыка, сводящая с ума.

Веревка, пуля, каторжный рассвет,

Над тем, чему названья в мире нет.

(1931)

Судьбу России на протяжении последних веков Иванов видит из эмиграции в самых черных красках, он ощущает ее безысходность; и смерть Пушкина вписывается в ряд трагических событий, происшедших на родине автора. Хотя жизнелюбие можно было бы назвать частью человеческой и творческой позиции Пушкина, но для данного стихотворения оно ничего не значит – великий поэт у Иванова органично вписывается в историю только своей страшной смертью, которая в тексте ассоциирована с гибелью страны.

Тут можно заметить, что у Окуджавы надежды, которые он питал в 60-е годы, уступили место взглядам, близким к ивановским. За год до смерти в стихотворении «Мне русские милы из давней прозы…»[240] он пишет:

Мне русские милы из давней прозы
и в пушкинских стихах.

И дальше:

Что ж, век иной. Развеяны все мифы.
Повержены умы.
Куда ни посмотреть – все скифы, скифы.
Их тьмы, и тьмы, и тьмы.

(1996)

В стихотворении «Былое нельзя воротить…» есть и еще одна, более явная, отсылка к другому тексту Иванова. Надо вспомнить, что в начале стихотворения герой Окуджавы говорил о своем желании «заскочить» «в Яр» «на четверть часа» с Пушкиным. Кстати, в этом фрагменте можно заметить некоторые неточности. Яр – это не название ресторана, а фамилия его владельца-француза Yard в русском произношении. Так что более грамматически корректным было бы «поужинать у Яра». Пушкин действительно ужинал у Яра по возвращении из ссылки в Михайловское осенью 1826 года. Но «на четверть часа» в такие рестораны не заходили – столько времени проводили лишь в кондитерской, хотя образ в стихотворении вполне доходчивый. Вспоминается короткое, одно из последних, стихотворение Г. Иванова «Александр Сергеич», которое начинается так:

Александр Сергеич, я о вас скучаю.
С вами посидеть бы, с вами б выпить чаю.
Вы бы говорили, я б, развесив уши,
Слушал бы да слушал.

Интимная тональность обращения к Пушкину, тема дружеских, «на равных», отношений с ним сближают зачины стихотворений. Но эти отношения с Пушкиным становятся возможны для поэтов на разных основаниях. У Окуджавы это – ощущение в себе внутреннего родства с Пушкиным, сходства в характерах и мироощущении, у Иванова – общность перенесенных страданий:

Вы мне все роднее, вы мне все дороже.
Александр Сергеич, вам пришлось ведь тоже
Захлебнуться горем, злиться, презирать,
Вам пришлось ведь тоже трудно умирать.

В начале следующего стихотворении Окуджавы на пушкинскую тему «Александр Сергеич» говорится о том, что не только Пушкин и его творчество определили самосознание русского народа, но и любое напоминание о поэте, пусть даже в виде памятника или его детали, заставляют прохожего ощутить себя частью истории своего народа.