Загадки звездных островов. Книга 3

— Как видите, не боги горшки лепят, — улыбнулся Главный конструктор. — Не боги их и обжигать будут, — кивнул он в сторону притихших летчиков. — А теперь смотрите хорошенько. Вам на этой технике летать, — подбодрил Сергей Павлович будущих космонавтов».

Все столпились возле одного из шаров.

Королев рассказал, что конкретно этот аппарат не предназначается для полетов человека, но изготовлен по чертежам пилотируемого корабля. Разница лишь в том, что кресло пилота займет манекен, а вместо ненужного манекену блока с пищей будет установлена клетка с собачкой. Все остальное, в том числе и программа полета, соответствует «человеческому» варианту…

Руки летчиков сами потянулись к обшивке корабля.

Их, видимо, интересовал один и тот же вопрос: выдержит ли этот не слишком толстый слой теплоизоляции температуру в несколько тысяч градусов? Ведь именно такие тепловые нагрузки, как сказал Сергей Павлович, испытывает спускаемый аппарат при входе в атмосферу.

— Гагарину хорошо — он литейщик, привык стоять у раскаленных печей, — шутил кто-то из товарищей.

— Не беспокойтесь, — усмехнулся стоящий рядом мастер, — все сработано на совесть. В кабине не холодно и не жарко, а в самый раз — двадцать градусов тепла…

— А сейчас, я думаю, никто из вас не откажется посидеть в корабле, — предложил Главный конструктор. — Вот только что нам привезли кресло. Давайте отойдем на минутку, а товарищи поставят кресло в кабину…

Под стеклянной крышей цеха бесшумно заскользила кранбалка. Через несколько минут в кабину космического корабля было опущено пилотское кресло, а к кораблю пододвинули специальную ажурную площадку, поднявшись на которую можно было залезть через люк в кресло.

«— Мы переглянулись, — вспоминает Валерий Быковский. — Никто не решался первым подняться в кабину и сесть в настоящее кресло настоящего космического корабля.

Молчание прервал Гагарин.

— Разрешите? — обернулся он к Сергею Павловичу и, почему-то сняв ботинки, оставшись в одних носках, первым забрался в кабину. «Так вот разуваются, входя в дом, в русских деревнях», — подумалось мне».

Этот символический эпизод запомнили все присутствующие.

Стоявший рядом с Королевым инженер Е. Васильев рассказал, что Главный подтолкнул его локтем и чуть слышно шепнул:

— Вот этот, пожалуй, пойдет первым и в полет…

А Гагарин молча сидел в кресле и не подозревал, что о нем только что сказал человек, никогда не бросавший слов на ветер.

Некоторые участники этой встречи впоследствии говорили, что Главный конструктор чаще останавливал свой взгляд на Гагарине, беседовал с ним дольше, чем с другими.

«— Я почувствовал, — вспоминает Алексей Леонов, — что Главный, хотя и держится со всеми вроде бы одинаково, к Гагарину присматривается внимательнее, чем к нам.

— Ну, Юра, по-моему, выбор пал на тебя! — порадовал я Гагарина, когда мы возвращались…

Он отшутился, но время подтвердило правильность моей догадки».

* * *

Быстро летели дни, до предела наполненные занятиями, тренировками… Случались и потери.

После тренировок на центрифуге у одного из летчиков — Анатолия — врачи обнаружили на спине множественные точечные кровоизлияния (а крутили в то время с двенадцатикратными перегрузками). К дальнейшим тренировкам врачи его не допустили.

В отряде к Анатолию относились уважительно, преклонялись перед его летным, что называется, от бога талантом. Гагарин безуспешно уговаривал врачей: «Он лучший среди нас. Поймите, он будет первым космонавтом».

Во время купания сломал шейный позвонок Валентин. Парня немедленно увезли в больницу, где в неподвижном состоянии он пролежал больше месяца. Благодаря усилиям врачей Валентин выздоровел, но из отряда пришлось уйти.

По различным причинам и в разное время из отряда ушли Марс, еще один Валентин, Анатолий и Иван, Григорий и Дмитрий и третий Валентин — младший. Из двадцати летчиков первого отряда только двенадцати довелось слетать в космос.

«Разные это были люди, разные у них судьбы, — пишет Георгий Шонин в своей книге «Самые первые». — Но из этих судеб складывался отряд, его история.

Им не пришлось слетать в космос. Но к его покорению мы готовились вместе. Наши самые первые, самые трудные шаги, все наши радости и печали были едины. И если кто-то уходил из отряда, все переживали и расставались с ним, как с самым близким и дорогим человеком…

Да, труден, тернист путь в космос…

И если вы когда-нибудь услышите чересчур бодрый репортаж о работе экипажа на борту космического корабля или космической станции или прочтете где-то о сверхспособных космонавтах — не верьте этому! Среди наших девизов нет лозунга: «Пришел, увидел, победил!»

Как многие другие профессии, профессия космонавта предполагает огромный труд (и на земле, и в космосе), преданность своему делу, способность и готовность пойти на риск.

На этом пути не только победы, но и поражения, и даже трагедии. Из двадцати человек «гагаринского набора» в Центре подготовки продолжают работать только восемь (данные 1979 года. — Ред.).

Кто погиб в космосе, кто — в воздухе, кто — на земле… У одних не выдержали нервы, других подвело здоровье…»