Загадочная экспедиция

После этого два корабля прощаются протяжными гудками. Один направляется на север — в Гамбург, а другой — непосредственно к Южному полюсу. Другой корабль — это мы. Но мы нисколько не сожалеем, что направляемся не домой — впереди нас ожидает самое загадочное и увлекательное. До острова Буве добиралось множество других людей, а потому едва ли мы можем гордиться таким достижением. Теперь многие из нас видели айсберги. Но мы хотим продвинуться еще южнее. Нам предстоит самая занимательная и интересная часть путешествия, так сказать, второй и третий акты нашего морского представления.

Нам кажется очень странным, что айсберги встречаются гораздо реже, нежели мы того ожидали. К вечеру 18 января мы достигли 68°10' южной широты, однако за весь день увидели только один айсберг. Для нас это является непонятным и неправильным. Капитан Крауль просто сражен наповал. Он-то нам пророчил совершенно иное!

Миновав остров Буве, мы должны были бы видеть непрерывные льды, в которых можно было бы застрять и замерзнуть. Почти тридцатилетний опыт Крауля оказывается под угрозой. Предполагалось, что, отойдя на несколько морских миль от Буве, мы должны были повернуть на восток, обходя ледяные нагромождения, которые тянулись от земли Грэхема до 20° восточной долготы. Только здесь из-за сильных морских течений вода, как правило, почти никогда не замерзает.

Но как уже говорилось выше, из всего запланированного почти ничего не произошло. Единственный термометр, который устойчиво показывал приличные холода, находился в морозильной камере нашего корабля. Другой термометр, сообщавший о холоде, принадлежал Ланге, но этот прибор постоянно пребывал на радиозондах. Так, например, еще на 6° южной широты, то есть фактически на экваторе, он сообщал нам, что в стратосфере было 74,4° мороза, а потому его сообщения о морозах для нас не имели никакого значения. Однажды мимо нас проплыл огромный айсберг, на котором стояло несколько пингвинов. Однако одна ласточка не была еще признаком наступившего лета, а потому несколько пингвинов не могли считаться приметой приближавшихся холодов. Капитан Ричер даже стал подумывать, что наше путешествие превратилось в прогулочную экскурсию. Только когда мы увидели снежного буревестника, небольшую белую птицу, являвшуюся предвестником паковых льдов, капитан Крауль вздохнул: «Нас отделяет от льдов самое больше 80 морских миль». На этот раз его заявление было весьма категоричным. Но и на этот раз его ожидал промах. Снежный буревестник — очень выносливая птица. Она словно дурачила нашего славного Крауля, отлетев ото льдов не на 80 морских миль, а на все 150!

«Кит! Кит!!!» — я не знаю, кто так истошно кричал, но этот возглас больше напоминал гортанный крик «Караул! Пожар! Горим!» или же «Ура! К нам пришла почта!» Все, кто был на палубе, подхватывают крик — «Кит, кит, кит!» — и бросаются разглядывать море в надежде увидеть это гигантское животное. Впрочем, почти никто ничего не видит.

Я нерешительно приближаюсь к капитану Краулю, который стоит на смотровой палубе и вглядывается куда-то влево. Я направляю туда же свой взгляд, а затем указываю пальцем. Крауль в знак согласия кивает головой. То, что должно быть китом, в действительности выглядит темным пятном на воде! Я сравниваю это пятно с гигантским животным, чье 30-метровое чучело я видел в Берлинском музее естествознания. Его туша несколько лет лежала на барже в Берлине близ Замкового моста, прежде чем превратилась в чучело. Мне киты всегда казались более могущественными и величавыми созданиями, нежели то жалкое пятнышко, виднеющееся вдали. Не успел я подумать об этом, как черный сгусток приподнимается из воды и танцуя выпрыгивает из сине-зеленого моря. Он поднимает ввысь мириады белоснежных брызг. А затем с шипением и сопением выстреливает из своих ноздрей мощную водяную струю.

«В верхней части головы рыбы-кита имеется возвышение или нарост, так же как на глазницах и плавниках. В высшей точке нароста на голове имеются две дыры, именуемые «трубами ветров». Они изогнуты друг к другу таким образом, что могут давать мощный резонанс. Из этих дыр рыба-кит с шипением выдувает огромное количество воды, которую можно видеть с расстояния нескольких миль. Рыба-кит выдувает воду из всех сил, если она чувствует себя раненым: поднимаемый ей шум сравнивают с рокотом шторма» (Цоргдрагер, 1723).