Загадочная экспедиция

Впрочем, весь этот комплекс вопросов, связанных с притязаниями на обладание антарктическими территориями, был совершенно безразличен пингвинам. Они высиживают своих птенцов с одинаковой степенью удовольствия что на норвежском, что на английском, что на возможно немецком куске континентального «пирога». Путем простого голосования здесь едва ли можно добиться чего-то существенного. Для наших пингвинов было важно только одно — а именно, чтобы Барклей вовремя приходил с ведром еды. Вознесем хвалу Всевышнему, что для пингвинов важным моментом стало лишь это обстоятельство. Поначалу их приходилось кормить с предельной осторожностью. Майр держал крепко каждую из птиц, а Барклей открывал ей клюв двумя руками, а затем быстро закидывал в него рыбу. К нашему счастью, пингвины не отказывались ее проглатывать. Впрочем, эта сцена заставляла всех изрядно понервничать: и Барклея, и Майра, и пингвинов, и зрителей.

Сегодня вечером почти все участники экспедиции вновь станут зрителями. Гбурек всех приглашает на большой народный праздник, который должен быть интересен для тех, кто никогда не был в цирке. Наши развлекательные вечера стали настолько популярными, что двум плотниками приходится мастерить ряды удобных и устойчивых скамей. До этого момента мы довольствовались сидением на досках, которые клали прямо на ящики.

Стол для пинг-понга был убран. Зрители в предвкушении усаживаются на скамьи. Сначала исполняется несколько песен, после чего начинается цирковое представление. На «сцене» появляется Хартман, которому доверена роль музыкального эксцентрика. Хартман воистину уникален. Он играет на полудюжине музыкальных инструментов, а еще при помощи звуков может имитировать игру на дюжине прочих. Его надо видеть за эти занятием! Его глаза постоянно меняются: они средние, большие, зажмуренные, маленькие хитрые, вылезающие из орбит.

Несчастная гитара! Сейчас Хартман использует ее исключительно в качестве барабана. Он отбивает дробь ей по спине. После этого он прихлопывает гитарой крошечную собачку, которую приносит с собой. Она сделана из дерева и покрыта плюшем. Кто привел на борт собаку? Кто из вас привел деревянную собаку, покрытую плюшем? Ах, никто! Хлоп гитарой! У меня от этого обращения с инструментом даже подкосились ноги. Однако в центре гитары имеется отверстие, где и исчезает собачонка.

Наш музыкальный эксцентрик выглядит просто великолепно. Он позаимствовал оболочку испорченного баллона от радиозонда и сшил себе из нее удивительный костюм, который украшен при помощи резинового клея и раскрашен имевшимися красками. Его основной аттракцион — это балансировка щеткой на палке от швабры. И здесь он показывает высший класс! Во втором отделении появляется «фокусник» Гбурек. Он тянет себя за волосы на голове от уха к уху, из стороны в сторону, причем делается это с таким блаженным выражением лица, что зрителям чуть не становится дурно.

После циркового представления мы поднимаемся на палубу, чтобы немножко проветриться от сигаретного дыма. На небе сияет луна, точнее полумесяц. Серп опять выглядит непривычным, но что поделаешь — мы все еще находимся в Южном полушарии.

На следующий день нас ожидает новое событие. Брунса одолели зубные боли. Его щека распухает прямо на глазах, увеличиваясь каждый час. С таким же ускорением портится нрав Брунса. И в этом нет никакого чуда. Так больше продолжаться не может. Когда Брунс не может справиться со своей зубной болью, появляется врач. Ему откровенно не хочется оперировать Брунса, так как дома он был пульмонологом. Но Брунсу удается уговорить нашего лекаря.

Место действия: каюта инженеров. Почему? Потому что там находится прекрасный «операционный стол». Брунс добавляет, что во время операции должен помогать Барклей. Он хоть и биолог, но уже раз разрезал живот киту.

При этом во время операции должен ассистировать я. Больной тешит себя надеждами, что я, сын дантиста, хоть когда-то видел, как удаляются зубы. Однако мой опыт стоматологической практики ограничивается школьным детством, когда я открывал дверь, видел скорбных клиентов и произносил: «Пожалуйста, заходите следующий!» Блудау заверяет меня, что этого вполне достаточно. Ну и прекрасно! Я как истинная сестра милосердия капаю на ноздри Брунса несколько капель эфира. После чего зажимаю его нос носовым платком. Судя по ровному дыханию, пациент заснул. Однако внезапно он потягивается, и я срочно даю еще эфира. Третьим ассистентом на операции является

Маас, один из наших инженеров. Его прошлое не играет никакой роли. У него неимоверно сильные руки, а потому он нужен, чтобы держать ноги нашей жертве, которая даже во сне норовит сделать рефлекторные движения.