Загадочная история Бенджамина Баттона (сборник)

- Значит, ты брала меня на пушку!

Они уставились друг на друга через стол. Туманная пелена застилала глаза Вероники, Марджори жестко глядела на нее - таким взглядом она обычно укрощала подвыпивших студентов, когда те давали волю рукам.

- Значит, ты брала меня на пушку, - повторила Марджори так, будто ничего другого и не ожидала.

Вероника разразилась слезами, подтвердив тем самым свою вину. Глаза Марджори поскучнели.

- Ты мне сестра, - всхлипывала Вероника. - Я у тебя гощу-у-у. Я у тебя должна пробыть месяц, а если я уеду сейчас-домой, мама удивится и спросит...

Марджори выждала, пока поток бессвязных слов не сменился чуть слышным хлюпаньем.

- Я отдам тебе мои карманные деньги за месяц, - сказала она холодно, и ты сможешь провести эту неделю где тебе заблагорассудится. Тут поблизости есть вполне приличный отель...

Вероника захлебнулась слезами и выскочила из комнаты.

Через час, когда Марджори увлеченно сочиняла одно из тех ни к чему не обязывающих, восхитительно уклончивых писем, которые умеют писать только девушки, в библиотеку вошла Вероника - глаза у нее покраснели, но держалась она нарочито спокойно. Не глядя на Марджори, она взяла с полки первую попавшуюся книгу и сделала вид, что читает. Марджори, казалось, всецело поглощенная своим делом, продолжала писать. Когда часы пробили полдень, Вероника с треском захлопнула книгу.

- Пожалуй, мне стоит купить билет на поезд.

Совсем иначе думала она начать эту речь, когда репетировала ее у себя в комнате, но так как Марджори не придерживалась отведенной роли - не умоляла ее образумиться, не просила забыть это недоразумение, - ничего лучшего Вероника не нашла.

- Подожди, я кончу письмо, - сказала Марджори, не оборачиваясь. - Я хочу отправить его со следующей почтой.

Еще минуту она деловито скрипела пером, потом обернулась к Веронике, как бы говоря всем своим видом: "Я к вашим услугам". И снова пришлось начинать Веронике.

- Ты хочешь, чтобы я уехала?

- Видишь ли, - прикинула Марджори, - раз тебе тут плохо, по-моему, прямой смысл уехать. Что толку чувствовать себя несчастной.

- А ты не считаешь, что простая доброта...

- Ради бога, не цитируй ты "Маленьких женщин"! - нетерпеливо прервала ее Марджори. - Они давно устарели.

- Ты так думаешь?

- Еще бы! Какая современная девушка станет жить, как эти пустышки?

- Они служили примером нашим матерям.

Марджори расхохоталась.

- Как бы не так! И потом, наши матери были вполне хороши на свой лад, но что они могут понять в жизни своих дочерей?

Вероника взвилась.

- Я прошу тебя не говорить так о моей матери.

Марджори снова расхохоталась.

- А я, помнится, не говорила о ней.

Вероника почувствовала, что ее отвлекают.

- Значит, ты считаешь, что вела себя по отношению ко мне хорошо?

- Я сделала для тебя все, что могла, и более того. Ты довольно тяжкий случай.

У Вероники набрякли веки.

- А ты себялюбивая, злая и, вдобавок, совершенно не женственная.

- Господи боже мой! - возопила Марджори. - Да ты просто дуреха! Такие девицы, как ты, прежде всего виноваты в бесчисленных нудных, тусклых браках, в том, что чудовищная бестолковость сходит за женственность. Представляю, каково приходится человеку, когда, пленившись разодетой куклой, которую он наделил всевозможными добродетелями, он вдруг замечает, что взял в жены жалкую, нудную, трусливую жеманницу.

Вероника даже рот раскрыла от изумления.

- Вечно женственная женщина! - продолжала Марджори. - Лучшие ее годы уходят на то, чтобы поносить девушек вроде меня, которые не тратят времени попусту.

Чем больше воодушевлялась Марджори, тем сильнее отвисала челюсть у Вероники.

- Можно еще понять, когда на жизнь плачется дурнушка. Будь я непоправимо дурна собой, я бы никогда не простила родителям, что они произвели меня на свет. Но тебе-то жаловаться не на что. - Марджори пристукнула кулачком. - Если ты рассчитываешь, что я буду хныкать вместе с тобой, ты ошибаешься. Хочешь - уезжай, хочешь - оставайся, дело твое. Она собрала письма и вышла из комнаты.

Вероника не спустилась к обеду, сославшись на головную боль. После обеда за ними должны были заехать молодые люди - повезти их на утренник, но головная боль не прошла, и Марджори пришлось принести извинения не слишком опечаленному кавалеру. Вернувшись под вечер домой, Марджори застала у себя в спальне Веронику - на лице ее была написана непривычная решимость.

- Я подумала, - приступила Вероника прямо к делу, - что ты, может быть, и права, а может быть, и нет. И если ты объяснишь мне, почему твоим друзьям... словом, скучно со мной, я попробую делать все, что ты скажешь.

Марджори распускала волосы перед зеркалом.

- Ты это серьезно?

- Да.

- И без оговорок? Будешь делать все, что я скажу?

- Ну...

- Ничего не ну! Будешь делать все, что я скажу?

- В пределах разумного.

- Ни в каких не в пределах. В твоем случае ничто разумное не поможет.

- И ты хочешь заставить... посоветовать мне...

- Вот именно. Если я велю тебе брать уроки бокса - будешь брать. Напиши матери, что останешься у нас еще на две недели.

- Если ты мне объяснишь...