Загадочная история Бенджамина Баттона (сборник)

- Да нет, - неопределенно ответил он и добавил, опять обращаясь к секретарше: - Ладно, черт с ним, все равно пригласите его на четверг.

Есть в одиночку ему не хотелось. Он теперь ничего не любил делать в одиночку, ведь для человека известного и влиятельного общество удивительно приятная вещь.

- Может быть, вы уделите мне две минуты, - снова начала рыженькая.

- Сейчас, к сожалению, не могу.

И вдруг он понял, что таких красивых, как она, не видел никогда в жизни. Он не мог оторвать от нее глаз.

- Мистер Роджерс мне говорил...

- Может, перекусим вместе? - предложил он и, дав мисс Кохалан несколько поспешных и противоречивых указаний, распахнул перед своей дамой дверь.

Они стояли на Сорок второй улице и дышали воздухом для избранных - его было так мало, что хватало всего на несколько человек. Был ноябрь, театральный сезон начался уже давно. Биллу стоило повернуть голову вправо - и там сияла реклама одного спектакля, потом влево - и там горели огни другого. Третий шел за углом - тот, что он поставил вместе с Бранкузи и с тех пор зарекся работать на пару.

Они вошли в "Бедфорд-отель", и среди официантов и служителей поднялась суматоха.

- Как тут мило, - любезно, но искренне сказала девушка.

- Актерская берлога. - Он кивал каким-то людям. - Привет, Джимми... Билл... Джек, здорово... Это Джек Демпси... Я редко сюда хожу. Больше в Гарвардский клуб.

- Так вы учились в Гарварде? Один мой знакомый...

- Да.

Он колебался. Относительно Гарварда существовали две версии, и неожиданно он выбрал ту, которая соответствовала истине.

- В Гарварде. Меня там считали деревенщиной, никто знаться со мной не хотел, не то что теперь. На той неделе я гостил у одних на Лонг-Айленде такой фешенебельный дом, боже ты мой, - так там у них двое светских молодчиков, которые в Кембридже меня в упор не замечали, вздумали панибратствовать, я им теперь, видите ли, "старина Билл".

Он еще поколебался и вдруг решил на этом поставить точку.

- Так вам что, работа нужна? - спросил он. Он вдруг вспомнил, что увидел у нее дырявые чулки. Перед дырявыми чулками он пасовал, терялся.

- Да. Иначе мне придется уехать обратно домой, - ответила она. - Я хочу стать балериной, заниматься русским балетом, знаете? Но уроки такие дорогие, вот и приходится искать работу. Заодно, я думала, немного привыкну к сцене.

- Пляски, значит?

- Нет, что вы, классический балет.

- Павлова, например, она разве не пляшет?

- Ну что вы! - Она ужаснулась, но потом продолжила свой рассказ. - Дома я занимаюсь у мисс Кэмпбелл, вы, может, быть, слышали? Джорджия Берримен Кэмпбелл. Ученица Неда Уэйберна. Она просто замечательная! Она...

- Да? - Он слушал рассеянно. - Дело нелегкое. В агентствах от актеров отбою нет, и послушать их всех, так они что угодно могут - до первой пробы. Вам сколько лет?

- Восемнадцать.

- Мне двадцать шесть. Приехал сюда четыре года назад без единого цента в кармане.

- Ну да?

- А теперь могу хоть сегодня прикрыть лавочку, мне хватит до конца жизни.

- Честное слово?

- В будущем году устрою себе отпуск на год. Женюсь... Айрин Риккер, слыхали про такую?

- Еще бы! Моя любимая актриса.

- Мы помолвлены.

- Правда?

Потом, когда они снова вышли на Таймс-сквер, Билл небрежно спросил:

- А что вы сейчас делаете?

- Работу ищу.

- Да нет же. Вот сейчас.

- Ничего.

- Может, зайдем ко мне, выпьем кофе? Я живу на Сорок шестой улице.

Глаза их встретились, и Эмма Пинкард решила, что в случае чего сможет за себя постоять.

В просторной светлой комнате-студии с огромным диваном в десять футов шириной она выпила кофе, он - виски с содовой, и его рука легла ей на плечи.

- С какой стати я должна вас целовать? - решительно сказала она. - Мы почти незнакомы, и потом вы помолвлены с другой.

- Пустяки. Она не рассердится.

- Так я и поверила!

- Вы - хорошая девушка.

- Во всяком случае, не дура.

- Ну и ладно. Оставайтесь себе хорошей девушкой.

Она поднялась с дивана и стала рядом, свежая и спокойная и ничуть не смущенная.

- Я так понимаю, что теперь мне работы у вас не получить? - беззлобно спросила она.

Он думал уже о другом - о каком-то разговоре, о репетициях, - но, поглядев, опять увидел на ней дырявые чулки. И позвонил по телефону:

- Джо, это Нахал говорит... Что, думали, я не знаю, как вы меня называете?.. Ладно, ничего... Слушайте, вы уже набрали мне трех девушек для сцены с гостями? Ну, так оставьте место, я вам сейчас пришлю одну южаночку.

И, довольный собою, гордо посмотрел на нее, чувствуя себя самым что ни на есть отличным малым.

- Прямо не знаю, как вас благодарить. И мистера Роджерса, - дерзко добавила она. - До свидания, мистер Мак-Чесни.

Он не снизошел до ответа.

2

Во время репетиций он часто приходил в театр и стоял с умным выражением на лице, будто каждого видел насквозь. На самом же деле, оглушенный собственным успехом, он воспринимал действие на сцене смутно, как в тумане, да и не особенно интересовался. В конце недели он обычно уезжал на Лонг-Айленд и гостил у своих новоявленных роскошных друзей. Бранкузи величал его не иначе как "светский лев", а он отругивался: