Загадочная история XI-го самозванца

Но нельзя полностью исключать и другую версию происхождения Патрикеевых. Они могли происходить и от знатного рода князей Патрикеевых, ведущих свое начало от великого князя Литовского Гедимина. Принято считать, что этот боярский род угас в начале XVI века, но существуют списки бояр 1706 года, где упоминаются носители этих фамилий. Мужские потомки этого же рода, имевшие индивидуальные прозвища, положили начало и другим княжеским фамилиям: Хованским, Щенятевым, Голицыным, Куракиным.

Таким образом, прямая мужская линия в этой фамилии вовсе не угасала. Поэтому не исключено, что покровитель Тимошки являлся представителем этого знатного княжеского рода, но обедневшего и утратившего свое былое значение из-за многочисленных опал и преследований во времена царствования Василия III и Ивана Грозного.

Но даже если и не принадлежал Иван Патрикеев к княжеской фамилии, а был всего лишь московским дворянином, занятие им важного государственного поста достаточно упрочило его положение. Едва ли бы такой человек обратил внимание на Акундинова и оказывал ему покровительство, если бы не особые качества или происхождение последнего.

4. Возможные родители Акундинова

По многим письмам и высказываниям самозванца чувствуется, что он и сам не был до конца осведомлен о своих родителях. Иногда он называет себя сыном царя Василия Шуйского, иногда внуком и даже сыном дочери Шуйского. Но царь Василий не оставил после себя детей. Может быть, его отец или мать были внебрачные дети царя?

Царь Борис Годунов запретил жениться Василию Шуйскому и его братьям, опасаясь их как возможных претендентов на престол, и желая таким способом пресечь ненавистный ему род. Женился Василий Иванович уже после того, как был избран царем, в 1608 году. Было ему уже под шестьдесят лет, и от этого позднего брака он имел двух дочерей, судьба которых неизвестна. Но значит ли это, что до своей женитьбы он жил в монашеском воздержании? Видимо, нет. Можно предположить, что его внебрачная дочь и была матерью Акундинова.

Сам Тимошка обходит этот вопрос молчанием в силу нескольких причин. Незаконнорожденные дети на Руси никогда не признавались родителями и не могли претендовать на родство с ними. Не могли они претендовать и на фамилию и сословное положение. Поэтому, признай Тимошка незаконное происхождение своей матери или отца, он потерял бы и саму возможность серьезно заявлять о себе, как о князе Шуйском. Поэтому он всячески уклонялся от конкретного ответа на этот вопрос.

Умному и сообразительному Тимошке не составляло особого труда сочинить и твердо отстаивать одну определенную версию своего происхождения, И то, что он эту версию не сочинил, а высказывался несколько противоречиво, свидетельствует не столько о самозванстве, но и некоторой внутренней неуверенности. Возможно, что Тимошка и сам не знал всю правду о своих родителях. Родился он в годы смуты, когда в стране свирепствовали поляки, казаки, многочисленные самозванцы, уничтожавшие своих врагов и конкурентов. Поэтому дети Василия Ивановича Шуйского, ради сохранения своей жизни, должны были хранить строжайшее молчание. Опасно было открывать им свое имя и после воцарения царя Михаила – их сочли бы новыми соискателями престола и немедленно казнили бы. Мать Тимошки, по его словам, умерла рано, возможно, так и не открыв ему до конца тайну своего происхождения, и он впоследствии сам искал следы своего родства с Василием Ивановичем Шуйским.

Относительно сословного происхождения Акундинова можно высказать следующее соображение. В декабре 1640 года последовал царский указ о порядке приема в приказные служащие:

«Лета 7149 декабря в 7 день… Государь царь и великий князь Михайло Федорович всея Русии указал во все приказы послать памяти, чтобы поповых и дьяконовых детей и гостиныя и суконныя сотни торговых и черных посадских всяких и пашенных людей и их детей в подьячие не принимали» (11).

После этого указа началось отчисление разночинцев из государственных учреждений и замена их исключительно дворянами. Следовательно, если бы Акундинов был из семьи мелких торговцев, как это значилось в официальных грамотах о нем, то он неминуемо должен был уйти со службы. Но, поскольку он остался в подьячих, это значит, что он подтвердил свое, если и не аристократическое, то, по крайней мере, дворянское звание.

Находившийся в середине XVII века в Москве Иоганн де Родес, сын выходца из Брабанта, поверенный по торговым делам при шведском посольстве, пристально следил за политическими событиями в России. Проявил он интерес и к деятельности и похождениям Акундинова. В одном из своих донесений королеве Христине (от 11 декабря 1651 г.) он приводит слухи, которые ходили в Москве относительно происхождения самозванца: