Загадочная Отечественная война

27 июля сего года подполковник Светличный с небольшой группой 60–70 человек прорвался на сторону частей Красной Армии, оставил в окружении 1000 человек личного состава, раненых и остатки имущества 134-й сд, которых возглавил начальник 5-го отдела штаба 134-й сд капитан Баринов, и находился с ними в лесу до прибытия генерал-лейтенанта Болдина, под руководством которого они вышли из окружения 11 августа.

За допущенные преступления считаю необходимым предать суду военного трибунала:

1. Бывшего командира 25-го ск генерал-майора Честохвалова как изменника Родине заочно;

2. Начальника штаба корпуса полковника Виноградова;

3. Помощника начальника штаба корпуса полковника Стулова;

4. Военкома корпуса бригадного комиссара Кофанова;

5. Начальника политотдела корпуса полкового комиссара Лаврентьева — за проявленные ими трусость, бездействие, паническое бегство от частей и запрещение частям оказывать сопротивление;

6. Начальника штаба 134-й сд Светличного;

7. Начальника артиллерии дивизии подполковника Глушкова — за проявленную ими трусость, запрещение частям вступать в соприкосновение с противником и оставление врагу материальной части дивизии.

Главный военный прокурор

В. Носов

Публикация Н. Геец

ЦАМО. Ф. 913, оп. 11309, д. 70, лл. 160–165.

Александр Дюков Главная тайна армии Андерса «Мы не можем заставить поляков драться»

Описывая расчленение Чехословакии осенью 1938 года, Уинстон Черчилль дал весьма емкое определение руководства предвоенной Польши. «Героические черты характера польского народа, — писал Черчилль, — не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания… Нужно считать тайной и трагедией европейской истории, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовало две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости»[226].

Черчилль знал, о чем писал. В то время как разгромленная германскими войсками Польша исчезла с карты мира, когда миллионы поляков первыми ощутили на себе ненависть нацистских господ к славянским «недочеловекам», в это время национальное руководство жило лишь внутренними интригами и погоней за личной выгодой. Когда Польша стонала под нацистским гнетом, командование подпольного «Союза вооруженной борьбы» раздирала междоусобная борьба, немалый вклад в которую внес командующий подпольной армией генерал Соснковский. Когда на Восточном фронте в ожесточенном советско-германском противоборстве решалась судьба мира и Польши, командующий польской армией в СССР генерал Андерс скупал на казенные деньги драгоценности. В Лондоне члены эмигрантского правительства плели интриги против премьер-министра Сикорского, и бездарные генералы польских частей на фронте издавали приказы задним числом, чтобы оправдать поражения, для предотвращения которых они не делали ничего. А невыгодные ему прямые приказы верховного главнокомандующего генерал Андерс попросту отправлял в корзину…

История создания в СССР польской армии под командованием генерала Андерса настолько бесславна, что ее, по большому счету, даже не исследуют. Исследовать действительно нечего — смысл произошедшего прекрасно умещается в паре предложений. «После заключения советско-польского военного договора в СССР должна быть сформирована польская армия для совместных действий против немцев. Польские части создавались в течение года, на фронте не появились и в нарушение межгосударственного договора были выведены на Ближний Восток в самое кризисное для Советского Союза время». Ничего особенно интересного.

Гораздо интереснее вопрос, на который обычно вообще не обращают внимания: как к происходящему относилось советское руководство?

I. В ожидании союзника

Исторически сложилось так, что отношения между Советским Союзом и Польшей были, мягко сказать, не безоблачными. Ни для кого в мире не являлось секретом, что вся внешняя политика Польши в предвоенный период была политикой антисоветской и антирусской.

«Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке, — писали еще в декабре 1938-го аналитики польской военной разведки. — Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный момент… Главная цель — ослабление и разгром России»[227].