Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Обратим внимание на резкое «осовременивание» названий народов, выделенных мной, по сравнению с названиями народов и земель до моего выделения. До выделения эти названия древнейшие, все справочники пришлось перерыть, чтобы узнать, что это такое на самом деле, но так до некоторых названий и не докопался. Многие ныне знают «земли Сима» под названиями: Бактрия, Ринокорур, Мидия, Кордуна, Аравия Старейшая, Аравия Сильная, Елимаис, Килисирия, Комагина? А у Хама: Фиваида, Кириния, река Геона? Да и у самого Иафета в списке до моего выделения: Мидия Каппадокия, Пафлагония, Галатея, Деревия, Малосия? На одних Балканах 6 земель: Фракия, Далматия, Фессалия, Аркадия, Ипиротия, Иллирия. А теперь назовем «земли Иафета», выделенные мной в тексте, каждая из которых размером в три–пять «Балкан», а некоторые и — в полглобуса: Британия, русские, пермь, печера, ляхи, поляки, шведы, англы, земля английская, немцы, хорваты. Ну, прямо с современной карты списаны за несколько тысяч лет до новой эры. Все узнаваемо, особенно, «шведы», «Британия», «земля английская», самое старое название которой, в общем–то, Альбион. И откуда, спрашивается, «Нестор» узнал про «пермь» в 1110 году, если она впервые появилась на карте России в 1781 году из деревни Егошиха? Карамзин прямо уточнил, что «пермь в губернии сего имени». Еще бы, ведь Пермь «нашли» в Егошихе, когда Карамзину было 15 лет. А слово «хорваты» появилось чуть ли не в 20 веке. Ранее там была Иллирия, «Нестором» уже упомянутая. А немцами германцев (самоназвание «дойч», «дойчланд») стали называть только русские, и только при Петре. А тут «Нестор» в 1110 году откуда–то узнал, что «дойч» – это «немцы». А шведы, которые в древности «норманны»? Из всей Азии, у настоящего Нестора, если он был, указана только «часть Азии, называемая Иония», а это всего лишь береговая линия средней части западного побережья полуострова Малая Азия. А реки как у «Нестора» по–современному зовутся? Дунай, Днестр, Двина, Волга, хотя последняя – Итиль. Не забыты даже речушки Припять и Волхов. Хотя известно, что в древние времена реки назывались просто «река» или «вода», только эти слова употреблялись не по–русски, конечно, а у каждого на своем языке.

Надо отметить и «просительно–извинительный» тон повествования, особенно у Лихачева и Лебедева: «показались похожи на сарматов», «нашелся принужденным сказать, что скорее их следует отнести к народам европейским», «доказать, что русский народ не без роду и племени», «что он имеет свою историю», «показать в ряду других европейских стран». Так и прет: не хунхузы мы, извините; не бродячие гунны с сарматами, и не половцы, не перекати–поле, мы совершенно оседлые, даже дома строим; пустите нас к себе, западноевропейцы. В дальнейшем я покажу, что не надо ничего просить. Народы всегда живут, где «родились», только отщепенцы от народов уходили иногда, да и сегодня уходят. И историю подделывать не надо, может оказаться, что без подделок–то она еще лучше будет. Хотя не только мы свою историю подделывали. Казалось, что так она лучше выглядеть будет, как нарумяненная девка, с насурмленными бровями, набеленными ланитами, и с «мушкой» на щеке. А слова «пришли и сели» про народы не надо говорить вообще. Дальше дня пути пешком целые народы не ходили в древние века, не ходят и сегодня, отщепенцы – ходят, а народы целиком – нет. Даже, если поверить, что угры (венгры) ушли в нынешнюю Венгрию, то и это можно очень просто объяснить, на житейском, так сказать, уровне. Отщепенцы ушли и попали в более благодатные климатические условия, родственные тем, в которых они жили ранее. Отъелись, почувствовали первый древнейший «позыв» по Фрейду, размножились пуще прежнего, перемешались с соседями. А народ–то остался там, где жил, в том же состоянии, с несколько пониженным «позывом» из–за трудностей жизни, некогда «этим» заниматься, пожрать бы добыть. Вот и все, и никаких сложных теорий не надо.