Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Не так легко наблюдать разложение религиозной массы. В одном английском романе описывается возможность такого разложения. Заговорщики, враги имени Христова, якобы обнаруживают могилу Христа. Этим раз и навсегда покончено с воскресением Христовым и его божественной природой. Это якобы открытие несет за собой потрясение всей европейской культуры и чрезвычайное возрастание всякого рода насилий и преступлений. Религия, хотя она и называет себя религией любви, должна быть жестокой и черствой к тем, кто к ней не принадлежит. Если в наше время эта нетерпимость не проявляется жестоко, то причину этого надо искать не в смягчении человеческих нравов, а в ослаблении религиозных чувств и зависящих от них либидиозных связей. Если вместо религиозной появится какая либо другая связь, объединяющая массу, как это сейчас удается социализму, в результате проявляется та же нетерпимость к внестоящим.

Дальнейшие задачи и направления работы

Не являются ли те массы, где имеется вождь, более первоначальными, более совершенными? Не может ли вождь быть заменен абстрактной идеей? Вождь или ведущая идея могли бы стать негативными. Ненависть к определенному лицу или учреждению могла бы стать столь же объединяющей силой как и любовь. Тогда возник бы вопрос, действительно ли так необходим вождь для сущности массы? Но все эти вопросы не могут отвлечь от доказательства того, что именно либидиозные связи характеризуют массу. Ни один человек не переносит слишком интимного приближения другого человека. Сравнение Шопенгауэра: от холода стадо дикобразов сбилось в кучу. Слишком близко – тепло, но колется, слишком далеко – холодно, но не колется. Нашли такое соседство, когда колется и теплится оптимально. Когда вражда направляется против любимых лиц, мы называем это амбивалентностью чувств. Себялюбие, нарциссизм борется с любовью. Если в массе появляются ограничения нарцистического себялюбия, которые вне ее не действуют, то это убедительное указание на то, что сущность массообразования заключается в нового рода либидиозных связях членов массы друг с другом, так называемых идентификациях.

Идентификация

Идентификация стремится сформировать собственное «Я» по подобию другого, взятого за «образец». Идентификация, во–первых, представляет собой самую первоначальную форму эмоциональной связи с объектом. Во–вторых, идентификация регрессивным путем, как бы интроекцией объекта в «Я» становится заменой либидиозной объектной связи. Идентификация может возникнуть при каждой вновь замеченной общности с лицом, не являющимся объектом сексуальных первичных позывов. Чем значительнее эта общность, тем успешнее может стать эта частичная идентификация и соответствовать, таким образом, началу новой связи. В нашем «Я» развивается инстанция, которая может отделиться от другого «Я» и вступить с ним в конфликт. Это так называемый «Идеал Я», которому приписаны функции самонаблюдения, моральной совести и который выполняет основную функцию при вытеснении. «Идеал Я», это наследие первоначального нарциссизма, в котором детское «Я» удовлетворяло само себя. Когда человек не может быть доволен своим «Я», он все же находит удовлетворение в «ИдеалеЯ», которое дифференцировалось из «Я». От идентификации через подражание идет путь к вживанию, то есть к пониманию того механизма, который делает возможным нашу позицию по отношению к чужой психической жизни.

Влюбленность и гипноз

Гипноз является плохим объектом для сравнения с образованием масс, так как он, скорее всего, с ним идентичен. Форма либидиозной конституции массы, имеющей вождя и не приобретшей секундарно, путем излишней «организованности», качеств индивида, следующая. Такая первичная масса есть какое–то число индивидов, сделавших своим «Идеалом Я» один и тот же объект и вследствие этого в своем «Я» между собой идентифицировавшихся.

Стадный инстинкт

Обширные аффективные связи объясняют отсутствие у индивида самостоятельности и инициативы, однородность его реакций с реакцией всех других. Но при рассмотрении массы как единого целого, она показывает нам больше: черты ослабления интеллектуальной деятельности, безудержность аффектов, неспособность к умеренности и отсрочке, склонность к переходу всех пределов в выражении чувств и к полному отводу эмоциональной энергии через действия – это и многое другое дает несомненную картину регресса психической деятельности к более ранней ступени, которую мы привыкли находить у дикарей или у детей. Такой регресс характерен особенно для сущности обыкновенных масс, в то время как у масс высокоорганизованных, искусственных такая регрессия может быть значительно задержана. Троттер считает стадный инстинкт первичным, неразложимым. Тогда места вождю нет. Высказывание Троттера: человек есть животное стадное, мы осмеливаемся исправить в том смысле, что он скорее животное орды, особь, предводительствуемая главарем орды.