Загадочная смерть писателя Мириева

Натиг Расулзаде Загадочная смерть писателя Мириева

Цыганка нагадала, что если удастся ему дожить до двадцати двух лет, то будет жить дальше.

Столь неконкретное предсказание хваленой гадалки никак не могло удовлетворить мать мальчика.

– То есть – как дальше, как то есть – если удастся? – нетерпеливо стала спрашивать она, пытаясь вытянуть из гадалки как можно больше за установленный тариф. – Он что, может не дожить до двадцати двух? Почему именно двадцать два? А если доживет, то дальше как? Переменится он, или таким же останется?

Мальчику было четырнадцать, единственный сын, но уже в этом возрасте он вполне подходил под юридическое определение – криминальный элемент; родители по горло были сыты его недетскими проказами, отец трижды вытаскивал его из отделения милиции, где ему могли пришить серьезную статью за вооруженное нападение вместе с другими подростками, хулиганами и бездельниками. Был мальчик членом уличной бандитской шайки, курил и баловался наркотиками, как и все его товарищи, подворовывал вместе с приятелями; часто дрались с другими уличными шайками, пуская в ход ножи и кастеты, отвоевывали пространства в этом неспокойном пригородном районе, где селились преимущественно беженцы, из своих родных домов захватчиками из соседней страны, изгнанные и рабочий люд, пролетарии. Главарю шайки было шестнадцать лет, и он уже успел отсидеть срок в колонии для малолетних преступников и среди своих одиннадцати членов шайки был, как говорится, в авторитете, держал их в узде и его слушались, как старшего и более опытного товарища. Вот в такой шайке пребывал и наш паренек на горе своим родителям, матери, выплакавшей все слезы, но сам он был горд и весел, как человек уже нашедший свое место в жизни.

И вот сердобольные соседки надоумили мать мальчика отвести парнишку к известной в их районе гадалке, считалось, что она удачно предсказывала будущее, из десяти раз восемь попадала в цель; многие из этих советовавших женщин испытали результаты гадания на себе, или своих близких и оставались довольны. Цыганка была не совсем цыганкой, просто за ней закрепилось это имя – Цыганка, она не возражала, считая, что это прозвище еще сильнее будет способствовать привлечению клиентуры, на доходы от которой она и жила, и неплохо жила, преуспевала, не забывая угождать и правоохранительным органам, ища порой (когда не в её пользу складывались обстоятельства) в них защиты и уповая. Она была наполовину цыганкой, от матери – азербайджанка, а отец её происходил из венгерских цыган.

Мальчик, как ни странно не стал возражать, когда мать, уже втайне приготовившаяся к бурным спорам и по этому поводу не сомкнувшая глаз до самого утра, стала его уговаривать пойти с ней к её хорошей знакомой и поговорить о дальнейшей его, мальчика судьбе. Мальчику самому вдруг сделалось интересно, и он послушно – что с ним случалось крайне редко – поехал с матерью к «тетеньке гадалке».

Но когда мать услышала от предсказательницы, насчет двадцати двух лет, которых им с отцом оставалось ждать, терпеть и мучиться еще целых восемь лет, такое предсказание никак не могло её удовлетворить, и она пожалела об уплаченных вперед немалых деньгах.

– Еще восемь лет?! Целых восемь лет!? – вскричала она. – Но как эти восемь лет будут? Когда кончатся наши мучения?!

Мальчик, развалившись в роскошном кресле хозяйки, ухмылялся, не встревая в разговор, вел себя как посторонний, но чувствовал себя вполне как дома, и глаза его зорко шмыгали по комнате Цыганки, обставленной с кричащей роскошью.

Цыганка не отвечала, поглядывая на мальчика и что-то с таинственным видом шепча про себя.

– И почему именно до двадцати двух лет? – бесцеремонно вторглась мать в её показное, как она решила про себя, шептание, ни на минуту не забывая о потраченных зря деньгах.

Цыганка, прервав свой шепот, стала объяснять свою сложную систему цифр, в которой мать ни- чего не поняла, и в результате объявила:

– Вам с мужем надо будет тысячу семьсот двадцать два раза прочитать вслух эти цифры, и протянула матери бумажку, где в столбик были записаны одиннадцать цифр.

Мать мальчика, взяв его за руку, как бы напоминая и себе и ему, что он все-таки ребенок, несовершеннолетний, подняла с кресла и тяжело вздыхая, отправилась с сыном домой.

В ту же ночь, поближе к рассвету, когда нормальные люди особенно крепко спят, дом пятидесятилетней одинокой вдовы Цыганки был ограблен шайкой мальчишек, самый юркий и худой из которых пролез в форточку и открыл дверь квартиры товарищам, а сама она с кляпом во рту торопливо и неумело изнасилована главарем этой шайки. Ограбление вдову очень огорчило, но давно позабытое и приятное ощущение от изнасилования еще долго жило в её памяти, точнее – в памяти её роскошного, пышного, ухоженного тела, так что, обращаться в милицию она по здравом размышлении не стала, тем более, что унесли мальчишки только то, что было на виду, основной капитал хозяйка держала не дома, закрома были далеко-о-о…