Загадочное ночное убийство собаки

— Ты здесь совсем один, сынок? Я думаю, кто-то должен тебя сопровождать.

Я спросил:

— Кто должен меня сопровождать? — И подумал о матери. Я подумал, что, может быть, полицейский из Суиндона позвонил ей по номеру, который я ему назвал.

Но мужчина сказал:

— Полисмен.

Я ответил:

— Я знаю.

И он сказал:

— Хорошо. — И потом он еще сказал: — Тогда ты подожди здесь, а я пойду и позову кого-нибудь. — И направился к поезду.

А я продолжал идти. И опять ощутил, как у меня в груди будто бы надувается шар. Мне стало больно, и я закрыл уши руками, встал у стены маленького магазина, где было написано: «Бронирование отелей и театральных билетов. Тел.: 0207 402 5164», — и начал стенать, чтобы перекрыть шум. Я оглядел помещение и стал читать надписи, чтобы понять, Лондон ли это. Надписи гласили:

Но через несколько секунд это выглядело вот так:

Это потому, что вокруг было слишком много всего, и мой мозг не работал как следует. И это так сильно меня напугало, что я снова закрыл глаза и медленно досчитал до 50, но больше уже не возводил числа в куб. Я стоял на одном месте. Я опять открыл в кармане свой армейский нож и крепко его сжал, и тогда мне стало немного спокойнее.

Потом я сложил ладонь трубочкой, открыл глаза и посмотрел сквозь эту трубочку так, чтобы видеть только одну надпись зараз. И через некоторое время я нашел знак «Информация», это было написано над маленьким окошком.

Тут ко мне подошел мужчина. На нем была синяя куртка, и синие брюки, и коричневые ботинки, а в руке он держал книгу. И он сказал:

— Ты что, потерялся?

Так что я вынул свой армейский нож.

А он сказал:

— Ого! Ого!

И он вскинул руки и растопырил пальцы так, как будто хотел протянуть их ко мне и сказать, что он меня любит. Но он поднял сразу обе руки, а отец и мать никогда так не делали, и потому я не понял, что он имел в виду.

А потом мужчина отступил назад и ушел.

Так что я пошел к окошку «Информация». Сердце у меня в груди очень сильно стучало, а в ушах шумело, как будто я был около моря. И, подойдя к окошку, я спросил:

— Это Лондон?

Но за окошком никого не было.

А потом кто-то пришел туда и сел. Это была чернокожая дама с длинными ногтями, покрашенными в розовый цвет, и я спросил:

— Это Лондон?

А она сказала:

— Конечно, милый.

Я сказал:

— Это Лондон?

А она ответила:

— Да-да, он самый.

Тогда я спросил:

— Как мне найти 451с Чептер-роуд, Лондон, NW2 5NG?

Она сказала:

— Это где?

И я сказал:

— 451с Чептер-роуд, Лондон, NW2 5NG. Иногда это пишется как «451с Чептер-роуд, Уиллзден, Лондон, NW2 5NG».

И дама сказала:

— Подземкой до Уиллзден-Джанкшн, милый. Или до Уиллзден-Грин. Это должно быть где-то там.

А я сказал:

— Что такое подземка?

Она сказала:

— Ты это серьезно?

А я ничего не ответил.

И она сказала:

— Вон туда. Видишь большую лестницу с эскалаторами? Видишь надпись? Написано: «Метро». Сядешь на ветку Бейкерлу до Уиллзден-Джанкшн или на Джубили до Уиллзден-Грин. С тобой все в порядке, милый?

Я посмотрел туда, куда она показывала. Там была широкая лестница, ведущая вниз, внутрь земли. А над ней был нарисован знак:

И я подумал: «Я могу это сделать. Потому что до сих пор я все делал правильно, и теперь я в Лондоне, и здесь я найду свою мать». И еще я подумал, что люди — это как коровы на лугу, и нужно просто смотреть прямо перед собой и, мысленно нарисовав красную линию на полу, все время по ней идти.

И я пошел через это просторное помещение в сторону эскалаторов. В кармане я сжимал свой армейский нож, а другой рукой придерживал Тоби, чтобы точно знать, что он не убежал.

А эскалаторы — это такие лестницы, но они двигались, и люди наступали на них, и лестницы везли их вниз. И я засмеялся, потому что никогда раньше ничего подобного не видел. Это напоминало фантастические фильмы про будущее. Но мне не хотелось пользоваться эскалатором, и я пошел по лестнице.

Потом я оказался в более маленьком помещении под землей, где было много людей, и еще там стояли колонны, а у их подножий светились голубые огни. Это мне тоже понравилось, но мне не нравились люди — их было слишком много. А потом я увидел фотокабину, похожую на ту, в которую я заходил 25 марта 1994 года, когда мне нужно было сделать фотографию на паспорт. Я вошел в кабину, потому что она была похожа на сушильный шкаф, и там было спокойно и тихо. Я спрятался за занавеской, а потом выглянул оттуда и стал осматриваться.

Я увидел, что люди суют билеты в серые ворота и проходят сквозь них. Некоторые покупали билеты в больших черных машинах, прикрепленных к стене.