Загадочное ночное убийство собаки

Потом я заметил старую леди, которая живет в доме № 39, с другой стороны от дома миссис Ширз. Она в саду перед домом подравнивала живую изгородь Электрической машиной для стрижки кустов. Я знал, что старую леди зовут миссис Александер и у нее есть собака. Такса. Поэтому я подумал, что миссис Александер – хороший человек, раз она любит собак. Но собаки с ней во дворе не было. Она осталась в доме.

На миссис Александер были джинсы и кроссовки, хотя старые люди обычно такого не носят. Джинсы – с пятном, а кроссовки – фирмы New Balance, с краcными шнурками.

Я подошел к миссис Александер и спросил:

– Вы знаете что-нибудь о смерти Веллингтона?

Она выключила свою машину и ответила:

– Повтори-ка, что ты сказал. Я, видишь ли, немного глуховата.

Я повторил:

– Вы знаете что-нибудь о смерти Веллингтона?

Она ответила:

– Я слышала об этом вчера. Ужасно. Ужасно.

Я спросил:

– Вы знаете, кто его убил?

А она сказала:

– Нет, не знаю.

Я сказал:

– Кто-то должен что-нибудь знать, потому что человек, который убил Веллингтона, знает, что он это сделал. Разве что он сумасшедший и сам не понял, что произошло. Или у него амнезия.

Она ответила:

– Что ж, я думаю, ты прав.

Я сказал:

– Спасибо вам за помощь в моем расследовании.

А она спросила:

– Ты ведь Кристофер, верно?

Я сказал:

– Да. Я живу в доме № 36.

Она еще спросила:

– Мы ведь раньше не разговаривали, да?

Я сказал:

– Нет. Я не люблю разговаривать с чужими людьми. Но я провожу детективное расследование.

А она сказала:

– Я каждый день тебя вижу, когда ты идешь в школу.

Я на это не ответил.

Тогда она сказала:

– Очень мило с твоей стороны прийти поболтать со мной.

На это я тоже не ответил, поскольку то, что делала миссис Александер, называется беседой. Это когда люди говорят друг другу вещи, которые не являются вопросами и могут быть никак не связаны друг с другом.

Потом она прибавила:

– Даже если ты проводишь детективное расследование.

И я сказал:

– Еще раз спасибо.

Я уже собирался повернуться и уйти, когда она сказала:

– У меня есть внук твоего возраста.

Тогда я попытался тоже заняться беседой и сказал:

– Мне 15 лет, 3 месяца и 3 дня.

А она ответила:

– Ну, почти твоего возраста.

Потом мы некоторое время молчали, пока она не сказала:

– У тебя ведь нет собаки?

И я ответил:

– Нет.

Она сказала:

– Тебе, наверное, хотелось бы иметь собаку?

А я ответил:

– У меня есть крыса.

Она переспросила: – Крыса?

Я сказал:

– По имени Тоби.

А она сказала:

– О…

Тогда я сказал:

– Большинство людей не любит крыс, поскольку думают, что они разносят заразу – какую-нибудь бубонную чуму. Но это только если они живут в канализации или приходят с кораблей, которые приплывают из разных стран, где есть всякие чужие болезни. На самом деле крысы очень чистоплотные. Тоби всегда умывается. И его не нужно выводить на прогулку. Я просто позволяю ему бегать по моей комнате, и это для него зарядка. А иногда он сидит у меня на плече или прячется ко мне в рукав, как в нору. Но в природе крысы не живут в норах.

Миссис Александер спросила:

– Может, зайдешь на чашечку чаю?

А я сказал:

– Я не захожу в дома к чужим людям.

Тогда она сказала:

– Ну, я могла бы принести что-нибудь сюда. Ты любишь лимонный сок?

Я ответил:

– Я люблю только апельсиновый сок.

И она сказала:

– К счастью, апельсиновый у меня тоже есть. А как насчет баттенберга?

А я ответил:

– Не знаю. Потому что я не знаю, что такое баттенберг.

Миссис Александер сказала:

– Это такое пирожное. В середине у него четыре квадратика – два желтых и два розовых, а вокруг посыпано марципаном.

И я спросил:

– Это длинное пирожное с квадратным поперечным сечением, которое разделено на альтернативно покрашенные квадраты равного размера?

А она ответила:

– Да. Наверное, можно описать его и таким образом.

Я сказал:

– Я думаю, мне понравились бы розовые квадраты, но не желтые, потому что я не люблю желтый цвет. И я не знаю, что такое марципан, поэтому я не знаю, нравится ли он мне.

Она сказала:

– Боюсь, марципан тоже желтого цвета. Может, лучше вместо этого принести печенья? Ты любишь печенье?

Я сказал:

– Да. Некоторые сорта.

Она сказала:

– Я что-нибудь выберу.

Потом миссис Александер повернулась и ушла в дом. Она двигалась очень медленно, потому что была уже старая. Она оставалась в доме более 6 минут, и я начал нервничать, потому что не знал, что она там делает. Я не мог быть уверен, что она говорила правду насчет апельсинового сока и баттенберга. И я подумал, что она может позвонить в полицию, и тогда у меня будут очень серьезные неприятности, потому что мне уже один раз вынесли предупреждение.

Так что я ушел.

И пока я шел по улице, меня осенило, кто мог убить Веллингтона. Я составил цепь причинно-следственных связей у себя в голове, и вот как это выглядело: