Загадочное убийство в Эрфурте

– Я считаю, господин инспектор, что, несмотря на важность установленных сегодня фактов, имеющих отношение к расследуемому нами делу, мы с вами незначительно продвинулись вперед. Так что будем искать дальше. Хотел бы вам напомнить, что с этого дня вам стоит обращать пристальное внимание на сводку криминальных происшествий по всей стране. Ведь они могут косвенно указывать и на разыскиваемого нами потомка Адольфа Гринберга. Теперь в его руках ключ от тайны.

Ниммер слегка изменился в лице, уязвленный поучениями Макса, но промолчал. Гизела Оберман, пока длился разговор, все время лишь вертела головой, ничего не понимая. На некоторое время в кабинете установилось молчание. Затем инспектор Ниммер, вновь обретя душевное равновесие, сказал:

– Думаю, на сегодня все. Действуем, как договорились.

Попрощавшись, Макс с Гизелой покинули кабинет. Всю дорогу до Франкфурта Макс думал о маленьком плоском квадратике, обнаруженном в медальоне. Он пока не понимал, каким образом столь странный предмет мог содержать некую информацию.

22

В кармане узких брюк неожиданно завибрировал мобильный телефон. Чтобы достать его из кармана, Гвидо пришлось откинуться на спинку кресла и вытянуть длинные ноги, которые при этом почти уперлись в обшарпанную тумбочку со стоявшим на ней телевизором. Гвидо уже почти заснул, сидя перед экраном телевизора, и, с трудом открыв глаза, глянул на дисплей телефона. Двадцать три тридцать. Не совсем подходящий момент, чтобы поболтать по телефону с кем-нибудь из дружков. К тому же номер не определился, так что, скорее всего, позвонили ошибочно. Тем не менее Гвидо все же нажал кнопку, чтобы выместить на непрошеном ночном аршлохе[5] злость за доставленное ему неожиданным звонком беспокойство. Он первым начал орать в трубку и выкладывать неизвестному все, что о нем думает. В его речевом потоке лишь изредка слышались обычные разговорные слова – все же остальные представляли смесь из уличной брани и тюремного жаргона. Невидимый собеседник – к удивлению Гвидо – не отключил связь и дал ему высказать все наболевшее, а затем вполне спокойно сказал:

– Хай, Долговязый!

Долговязый была кличка Гвидо, которой наделили его дружки и подельники по совместной «деятельности», в которой невозможно было выделить какое-нибудь определенное профессиональное направление. Все подвиды этой деятельности объединял лишь один общий признак – они противоречили уголовному кодексу. Кличка эта давно закрепилась за Гвидо, под ней же он был известен и в тюремном мире.

Гвидо узнал голос дружка, а потому не испытал никакого стыда за произнесенный спич, ибо уши звонившего слышали и не такое. Дружка звали Пауль, но этим человеческим именем его называли редко. За ним, как и за Гвидо и другими представителями их круга, закрепилась кличка Вольф[6]. Пожалуй, несколько мрачновато, но она вполне соответствовала натуре дружка. Вместе с Вольфом Гвидо-Долговязый тянул последний срок. Гвидо приободрился и ответил в трубку:

– Хай, Вольф. Чего тебе не спится?

– Есть кое-какие новости. Хотелось бы обсудить.

– Где ты торчишь?

– В Эрфурте, на главном вокзале. Сижу в баре.

Гвидо сразу отметил по голосу, что Вольф слегка навеселе, а потому, услышав, что дружок не прочь его увидеть, обрадовался предстоящим посиделкам с выпивкой. Его недовольство мгновенно улетучилось, и он бодро сказал:

– Я скоро буду, Вольф, жди.

Гвидо жил в городишке недалеко от Эрфурта. Дом, в котором он снимал комнату после освобождения, находился недалеко от вокзала, куда Гвидо и заторопился, после того как поговорил с дружком. Он успел на последний пригородный поезд на Эрфурт, ни в коей мере не задумываясь над тем, как будет возвращаться назад.

В поезде, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза, Долговязый начал размышлять над тем, зачем он понадобился Вольфу. Ведь совсем недавно он выполнил его задание – добыл для него какую-то безделицу (Гвидо до сих пор не понимал, для чего Вольфу понадобилась эта штуковина) и разобрался с ненужными свидетелями. Сделал все как хотел Вольф. Гвидо привык ему подчиняться, что и делал с тех пор, как они познакомились в тюрьме. Гвидо нечасто утруждал свой мозг размышлениями о том, что, зачем и почему. Он любил, чтобы ему приказывали, и был отличным исполнителем. Может быть, у Вольфа возникли новые планы? Так скоро? Почему бы и нет? Долговязый нуждался в деньгах и готов был на любую «работу». Вознаграждение, полученное от Вольфа, заканчивалось. Вольф не будет беспокоить понапрасну.

Поезд прибыл в Эрфурт, и Гвидо выпрыгнул на перрон, тускло освещаемый фонарями.

Он быстро отыскал Вольфа. Ударив ладонью по его вытянутой ладони, Долговязый уселся на соседний барный стул, поставил локти на стойку и, повернув лицо в сторону Вольфа, вопросительно посмотрел на него. Вольф ответил мутноватым взглядом, но, когда заговорил, голос его оказался на удивление твердым и ровным:

– Как поживаешь, Долговязый? Все в порядке?

– А что мне сделается, Вольф? Правда, деньжат маловато…

– Уже истратил все, что я тебе отвалил?