Загадочные этруски

«Я — римский гражданин; зовут меня Гаем Муцием; как враг я хотел убить врага и так же готов умереть, как готов был совершить убийство. Римляне умеют храбро и действовать и терпеть. И не один я замыслил это против тебя: за мной следует длинный ряд ищущих той же чести. Итак, если тебе угодно, то приготовься каждый час рисковать своей головой и видеть в преддверии своего дворца меч врага: такую войну объявляем тебе мы, римские юноши; не бойся войска, не бойся битвы; ты один будешь иметь дело с отдельными людьми.

Когда царь, воспламененный гневом и напуганный опасностью, отдавал приказание развести кругом огни, грозя ему, если он не раскроет тотчас же, о каких засадах он говорил ему загадочно, тот ответил: «Вот тебе, чтобы ты понял, как ценят тело те, которые предвидят великую славу!» При этих словах он положил правую руку на огонь, разведенный для жертвоприношения. Когда он жег ее, точно ничего не чувствуя, царь, вне себя от удивления, вскочил со своего седалища, приказал оттащить юношу от алтаря и сказал: «Уходи ты, дерзнувший на более вражеское дело против себя, чем против меня! Я сказал бы, исполать тебе, если бы твоя доблесть стояла за мое отечество; теперь же я освобождаю тебя от ответственности, которой ты подлежал по праву войны, и отпускаю тебя целым и невредимым!» Тогда Муций, как бы желая отблагодарить, сказал: «Так как ты чтишь доблесть, то получи в дар от меня то, чего ты не мог добиться угрозами: мы, триста лучших римских юношей, поклялись бороться против тебя этим способом; первый жребий пал на меня; остальные будут являться каждый в свое время, кому придется по жребию, пока судьба не даст попасть в тебя!»»

После этого Муций был отпущен. Под впечатлением случившегося Порсена предложил римлянам мир. Таким образом, несмотря на все старания, замыслы Тарквиния и Порсены не осуществились.

Однако и после потери Рима этруски еще сохраняли свое могущество на территории Италии. Они попрежнему пользовались влиянием в Кампании и на севере Италии, а их флот продолжал вести оживленную торговлю в Западном Средиземноморье. Тем не менее величие этрусков уже клонилось к закату, и перед будущим историографом период высшего расцвета их могущества предстанет кратким мгновеньем, уже омраченным тенью событий, которым вскоре предстояло произойти. Судьба этрусков уже решалась не в самой Этрурии, а за ее пределами. Рим, свергнувший господство этрусков, расширял свое влияние в Лации, и предание повествует о том, что уже в первой половине V века до н. э. произошли открытые столкновения между Римом и этрусским городом Вейями. Не случайно конфликт произошел именно с Вейями. Этот богатый город, известный и как культурный центр, где создавались лучшие произведения этрусских скульпторов, был естественным конкурентом Рима. Римляне не могли считать свое положение достаточно прочным, пока поблизости процветал другой город, который мог отнять у них славу, по праву принадлежавшую, с точки зрения римлян, только Риму. Легенда утверждает даже, что триста представителей римского рода Фабиев решили на свой страх и риск выступить против Вей и избавить тем самым Рим от угрозы, которую собой представлял этот город. Героический жест Фабиев не достиг цели. Вместо победы они нашли в сражении с этрусками смерть.