Загадочные явления

Окна этого зала были в ту минуту ярко освещены, и это показалось королю очень странным. Сперва он предположил, что свет исходит от факела какого-нибудь лакея, но зачем тому было входить в этот давно уже не открывавшийся зал? Да и свет был слишком ярок для одного факела. Можно было бы, пожалуй, приписать его пожару, но дыма не было видно, не было слышно никакого шума. Освещение скорее походило на праздничную иллюминацию.

Карл некоторое время молча смотрел на эти светлые окна. Граф де Браге протянул руку к звонку, чтобы позвать пажа и послать его посмотреть, что это за свет, но король остановил его, сказав: "Я пойду сам в этот зал". Выговорив эти слова, он страшно побледнел, и на его лице отразилось нечто вроде мистического ужаса. Тем не менее король вышел из кабинета твердыми шагами, а камергер и доктор последовали за ним, взяв по зажженной свече.

Привратник, который отвечал за ключи, уже лег спать. Баумгартен разбудил его и приказал немедленно открыть двери в зал Государственных Штатов. Привратник очень удивился такому приказанию, однако, поспешно одевшись, отправился со своей связкой ключей к королю. Сперва он открыл галерею, через которую проходили в зал Штатов. Каково же было удивление Карла, когда тот увидел, что все стены галереи обиты черным!

– Кто приказал обить эти стены? – гневно спросил король.

– Никто, государь, насколько я знаю, – отвечал испуганный привратник. – В последний раз, когда по моему распоряжению эту галерею подметали, она была, как и всегда, обшита темным дубом… Конечно, эта обивка не из придворного хранилища.

Быстро шагавший король прошел уже больше половины галереи. Граф и привратник следовали за ним, а доктор несколько отстал, раздумывая, что ему делать. Остаться в одиночестве он, по правде сказать, боялся, но также боялся и последствий такого глупого, в сущности, приключения.

– Не идите дальше, государь! – воскликнул привратник. – Клянусь Богом, тут замешалось колдовство. В эти часы, после кончины ее величества королевы, говорят, она сама прогуливается по этой галерее… Да помилует нас Господь!

– Остановитесь, государь, – в свою очередь, воскликнул граф де Браге. – Разве вы не слышите странный шум, доносящийся из зала? Кто знает, каким опасностям может подвергнуться Ваше величество!

– Государь, – сказал Баумгартен, когда свеча его погасла от порыва ветра, – позвольте мне, по крайней мере, сходить за стражей.

– Войдем, – сказал король твердым голосом, останавливаясь перед дверьми большого зала. – Открывай скорее!

При этом он толкнул дверь ногою, и звук, повторенный эхом сводов, ранесся по галерее, как пушечный выстрел.

Привратник дрожал так сильно, что никак не мог вставить ключ в замочную скважину.

– Старый солдат, а дрожит! – сказал король, пожимая плечами. – Граф, откройте вы эту дверь.

– Государь, – ответил де Браге, невольно пятясь назад. – Прикажите мне идти под выстрелы датских или немецких пушек, и я не колеблясь исполню приказание Вашего величества, но вы требуете, чтобы я бросил вызов самому аду!

Король вырвал ключ из рук привратника.

– Вижу, – сказал он с заметным презрением в голосе, – что это касается одного меня! – И, прежде чем свита успела удержать его, он открыл тяжелую дубовую дверь и вошел в большой зал, проговорив при этом: "С Божьей помощью!" Спутники его, несмотря на свой страх, не то из любопытства, не то считая невозможным оставить короля одного, последовали за ним.

Большой зал оказался освещенным множеством факелов. Вместо старинных обоев на стенах висела черная драпировка, однако вокруг них, как и всегда, красовались трофеи побед Густава Адольфа: немецкие, датские и русские знамена. Стоявшие же по углам шведские флаги были покрыты черным крепом.

В зале проходило многолюдное собрание. Множество бледных человеческих лиц на черном фоне драпировки казались светящимися и так ослепляли глаза, что из четырех свидетелей этой поразительной сцены ни один не узнал между ними знакомого ему лица. Так актер перед многочисленной публикой видит только безликую массу, никого среди нее не различая.

На высоком троне, с которого король обычно проводил собрание Штатов,, лежало окровавленное тело в королевских регалиях. Справа от него стоял ребенок в короне и со скипетром в руке, а слева на трон опирался какой-то пожилой человек. На нем была парадная мантия, такая, какую носили прежние правители Швеции до того времени, как Ваза провозгласил ее королевством. Напротив трона за столом, покрытым огромными фолиантами, восседали несколько лиц в длинных черных одеяниях, повидимому, судьи. Среди зала возвышалась обтянутая черным крепом плаха, а возле нее лежал топор.