Загадочные исчезновения

Нет, он не умер; он был только болен, очень болен. Все его тело, казалось, онемело. Состояние глубокой апатии мешало сосредоточиться на собственной необычной судьбе, и он не очень осознавал, что в действительности с ним происходило. Армстронг не был философом. Он был самым обычным человеком. Только простая душа обладает этим благостным даром – временами впадать в спасительное состояние полного безразличия: нервные центры, подающие сигнал опасности, бездействовали. Не зная и не пытаясь представить, что ему готовит ближайшее будущее, он заснул. Мир и покой воцарились в душе этого человека.

* * *

Совсем иное происходило на поверхности. Еще длилась летняя ночь. Беспорядочные вспышки молний на западе предвещали скорое приближение бури. Что-то жуткое было в их безмолвном мерцании: пульсирующие отблески на краткие мгновения со зловещей отчетливостью высвечивали кладбищенские статуи и надгробья и, казалось, заставляли пускаться их в какой-то страшный танец. Едва ли в такую ночь нормальному человеку могло прийти в голову прогуляться по кладбищу. Поэтому трое мужчин, оказавшихся здесь, чувствовали себя в полной безопасности. В руках у них были лопаты. Они раскапывали могилу Генри Армстронга.

Двое из них были студентами местного медицинского колледжа. Третьим – старый, огромного роста негр по имени Джесс. Много лет Джесс работал при кладбище, и наибольшим удовольствием для него было, как порой говаривал он сам, знать, что «каждый покойничек лежит в своей могилке». Впрочем, по тому, чем они сейчас занимались, можно было догадаться, что далеко не каждый могильный камень имел своего хозяина. За кладбищенской стеной, недалеко от проезжей дороги, их ждал легкий фургон.

Тяжкой работу гробокопателя не назовешь: лопата легко входила в рыхлую, еще не успевшую осесть землю, и дело спорилось. Труднее было поднять гроб, но и это удалось, когда за дело взялся Джесс. Он осторожно снял крышку и положил ее в сторону. В гробу лежал человек в черном костюме и белой рубашке.

В это мгновение порыв ветра сорвал пламя, фонарь погас и сокрушительной силы удар грома потряс землю. Генри Армстронг приподнялся и неторопливо сел. С воплями ужаса мужчины бросились в разные стороны.

И, по крайней мере, двоих уже ничто на свете не заставило бы вернуться назад. Но старый Джесс был слеплен из другого теста…

* * *

На следующий день, рано утром, двое студентов, бледных, с осунувшимися от пережитого лицами (ужас явно еще холодил их кровь), встретились у здания медицинского колледжа.

– Вы видели?.. – вскричал один.

– О Боже! Что же нам делать?..

Молча они завернули за угол и у входа в прозекторскую увидели лошадь, запряженную в легкий фургон. Не задумываясь, чисто механически, молодые люди прошли в комнату.

На скамье в одиночестве сидел негр Джесс. Он поднялся и осклабился:

– Я хочу получить свои деньги, джентльмены. Как договаривались…

Все его лицо выражало крайнюю степень удовлетворения от проделанной работы, особенно сияли глаза и зубы.

На длинном столе лежало обнаженное тело Генри Армстронга. От удара лопатой голова была перепачкана глиной, в волосах запеклась кровь.

Хозяин Моксона

1

– Вы что, серьезно? На самом деле верите, что машина способна думать?

Ответ я получил не сразу. Моксон, казалось, был полностью увлечен углями в камине. Ловко орудуя кочергой, он пытался вернуть их к жизни, и наконец они отозвались, вспыхнув весело и ярко. Несколько недель кряду я наблюдал за его привычкой тянуть с ответом. Даже если вопросы были совсем пустяковые. Вид у него, однако, был не рассеянный, скорее, наоборот, сосредоточенный, словно он размышлял над тем, что сказать.

Наконец он произнес:

– А что такое «машина»? У слова этого множество дефиниций. Вот вам определение из популярного толкового словаря: «Любое орудие или устройство для умножения сил или для достижения необходимого результата». Но в таком случае разве человек – не машина? И вам стоит лишь допустить, что механизм думает. Или, во всяком случае, думает, что он думает.

– Если вам не угодно отвечать на мой вопрос, – боюсь, мне не удалось скрыть раздражения, – почему не сказать об этом прямо? Вы просто уходите от ответа. Вы прекрасно понимаете, что под «машиной» я подразумеваю не человека, а то, что человеком создано и управляется.

– Когда сие нечто само не управляет человеком, – произнес он, а затем резко встал и подошел к окну, за которым все тонуло во тьме ненастной ночи. Минуту спустя он обернулся ко мне и сказал с улыбкой: – Прошу прощения, но я не увиливаю от ответа. Просто счел уместным привести определение, данное в словаре, и таким образом превратить его автора в участника нашего диспута. Я без труда отвечу на ваш вопрос. Ответ на него для меня очевиден: да, я полагаю, что машина думает о той работе, которую выполняет.