Загадочные страницы русской истории

Между тем, если обратиться к биографии Бирона в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, то можно узнать, что «мысль о его регентстве была выдвинута не немцами, а русскими вельможами (кабинет-министр князь Черкасский, генерал-прокурор князь Трубецкой, князь Куракин, граф Головин, граф М. Головкин и в особенности Бестужев-Рюмин)». Это еще раз свидетельствует о том, что лизоблюды, во все времена плотно окружавшие российский престол, вненациональны и что интересы русского народа и государства их волнуют меньше всего.

Императрица как в воду глядела: в ночь на 9 ноября 1740 года Бирон был арестован по приказу фельдмаршала Миниха, а принцесса Анна Леопольдовна объявила себя великой княгиней и правительницей империи на время малолетства сына. Понятно, что русскому народу от такого переворота радости было мало и что коренных перемен в государстве не произошло. «Ах, эти русские свиньи!» — как-то воскликнула великая княжна Анна Леопольдовна посреди приемной залы. Уж ей-то, мекленбургской голодранке, следовало быть повежливее по отношению к великой нации. Хотя известно, что люди, внезапно поднявшиеся па вершины власти, нередко теряют ощущение реальности.

Между тем вокруг трона заплеталась крутая интрига, в которую были вовлечены граф М. Л. Воронцов, братья Шуваловы, хирург Лесток, французский посол маркиз де ла II 1етарди и даже шведский двор — в ту пору Россия со Швецией воевала. «Шведский главнокомандующий граф Левенгаупт, — писал Керсновский, по совету хитроумных версальских политиков опубликовал манифест, в котором уговаривал “достохвальную российскую нацию” не сопротивляться шведам, идущим освобождать Россию от ига иноземных временщиков». Шведы за свою помощь хотели получить обратно Выборг, присоединенный к России в 1710 году, а французы желали корректировки русской внешней политики. Отметим, что ни те, ни другие желаемого не дождались.

Целью заговора было возведение на престол дочери Петра Великого Елизаветы, обладавшей на то гораздо большим правом, нежели пребывающий в младенчестве правнук Петровского брата-соправителя по женской линии. Впрочем, это понимали наиболее умные люди в придворном кругу, а потому строили разнообразные планы относительно будущности императорской дочери — от монастырского заточения до замужества за рубеж. Вокруг нес старались создать вакуум, не дать ей опереться на какие-то реальные силы.

Особенное опасение вызывал граф Бурхард-Христофор Миних, явно обиженный правительницей, им же возведенной на престол. Фельдмаршал рассчитывал быть пожалованным в генералиссимусы, однако Анна Леопольдовна удостоила этой милости своего супруга. Граф был самолюбив и мог отомстить.

Но «Миних не сблизился с Елисаветою, — отмечал С. М. Соловьев. — Он понимал, что вступление на престол Елисаветы будет иметь следствием торжество национального дела, что при ней иностранцу не удастся играть первенствующей роли». Нужно еще учесть, что, по словам князя Долгорукова, «Миних был невероятно жесток к солдатам и к подчиненным ему офицерам».

В результате все и решила гренадерская рота Преображенского полка. Откроем страницы полковой истории — описание событий 25 ноября 1741 года:

«Окончив молитву и несколько успокоившись, Елисавета Петровна около двух часов пополуночи надела под платье латы и, взяв в руки большой серебряный крест, села в сани и отправилась в съезжую избу гренадерской роты… Когда рота собралась вокруг цесаревны, то Елисавета обратилась к гренадерам со следующими сильно прочувствованными словами:

— Знаете ли, ребята, кто я и чья дочь? Родители мои трудились, заводили регулярство, нажили великое сокровище многими трудами, а ныне все это растащено, сверх же того еще и моего живота ищут, но не столько мне себя жаль, как Отечество, управляемое чужими головами. Оно напрасно разоряется и людей столько неведомо за кого пропадает. Кому же хотите верно служить?.. Готовы ли вы идти за мною?

Рота закричала:

— Готовы, наша матушка! Да здравствует Лизавета Петровна!

И громкое Преображснское “ура” в несмолкаемых перекатах грянуло по фронту и своею могучею силою огласило темные и закопченные стены казарм питомцев Петра I… После… Елисавета села в сани и, окруженная гренадерами в составе 300 человек, отправилась в Зимний дворец».

Чтобы обойтись без лишнего шума, сани остановились, не доезжая дворца. Цесаревна пошла пешком, но преображенцы подхватили ее на руки.

«Войдя в комнату правительницы, которая спала вместе с фрейлиною Менгден, — пишет Соловьев, — Елисавета сказала ей: “Сестрица, пора вставать!…” Увидавши за Елисаветою гренадер, Анна Леопольдовна догадалась, в чем дело».

Тут же были арестованы и приверженцы низложенной Брауншвейгской фамилии — в том числе фельдмаршал Миних, которого, кстати, солдаты изрядно поколотили. Дальнейшая его судьба — равно как и судьбы Иоанна VI, его родителей и прочих упомянутых здесь персонажей — пас больше не интересуют.