Загадочные убийства

В крыле, отведенном персоналу, в задней части дома дождь бурлил в водостоках, тяжело шлепаясь из переполненных водосточных желобов на асфальт внизу. Анжела спала в своей узкой белой кровати, ничем не потревоженная, спокойная и порозовевшая во сне. Конрад в соседней комнате лежал, запрокинув руки за голову и, прислушиваясь, хмурился. В комнате с другой стороны Уильям метался в ночном кошмаре, где черная вода непреклонно поднималась все выше и выше вокруг его связанного тела, касалась подбородка и вот-вот должна была поглотить его целиком.

Глава 7

Берди тонула. Вода накрывала ее с головой, давила, опускала ко дну. Она изо всех сил пыталась вынырнуть на поверхность, но лишь смутно видела свет сквозь толщу воды. Очки потерялись. Давление усиливалось. Берди не могла дышать. В какой-то момент она вдруг поняла, что вода теплая и розовая. Она не должна быть теплой! И уж тем более розовой!.. Это не вода. Берди вовсе не тонет… Она задыхается! Руки ее почему-то плотно прижаты к телу. Да она запеленута! Сквозь дымку прозрачного розового шелка ей видны парящие над ней улыбающиеся лица. В ужасе Берди пытается кричать, чтобы ее услышали, но выходит лишь сипение. От усилий саднит горло. Сердце колотится. И в этот момент издалека раздается колокольный звон, негромкий и сладкозвучный. Что это, смерть? Звон приближается, становится все громче…

Берди открыла глаза, не в силах сообразить, сон это или реальность. Она лежала в постели, задыхаясь, обливаясь потом, запутавшаяся в простынях. Будильник на прикроватной тумбочке продолжал издавать тот самый колокольный звон, нежный, сладкозвучный, но очень настойчивый. Берди перекатилась на бок, схватила с тумбочки очки и принялась лупить ладонью по будильнику, пока тот не замолк. В изнеможении рухнув на спину, Берди помотала головой, пытаясь разогнать ужасные ощущения. Клаустрофобия, беспомощность… фу! Немного придя в себя, она с трудом выпуталась из спеленавших ее простыней. Казалось, болела каждая мышца. Синяки, ушибы и скованность во всем теле после "купания" в реке давали ощущение, будто ее переехал грузовик. Двигаться не хотелось. Но ведь будильник… Значит, душ, одеться и спуститься к завтраку. Завтрак накрыт с семи тридцати до девяти. Так. Берди пережила падение в реку, потеряла все свои вещи, заработала несколько ушибов и синяков. Да еще и дождь идет. Все еще дождь. Значит, что? Значит, от этого места у нее приступы раздражения. Значит — и Берди была вынуждена признать тот факт, что в этом-то вся суть, — ей вовсе не хочется, чтобы кто-то ее дергал, ею командовал, превращал в жалкую, раскрашенную копию красотки, какими их традиционно представляют. И значит, что? Нет причин разваливаться на части. Это просто рутина, такая же работа, как и любая другая. Стало быть… душ, одеться, спуститься к завтраку. Экскурсия по дому в девять. После десяти — два свободных часа! Первое занятие — с Анжелой в полдень: уход за лицом.

Берди медленно сняла чужую шелковую пижаму, швырнула на кровать и поковыляла в ванную, голая и одеревеневшая, зато снова ставшая самой собой.

Завтрак прошел в обстановке нервной и неловкой. Алистер и Эдвина закончили раньше всех и ушли еще до восьми, чтобы приступить к занятию по уходу за волосами. В столовой оставались очень чем-то раздраженная Марго Белл и молчаливая Хелен. Миссис Хиндер, с которой успела, ко всеобщему смущению, поцапаться Марго, вместе с одной из горничных покинула столовую, обиженно поджав губы. Не делая попыток заговорить с Хелен, да и ни с кем другим тоже, Марго взяла ржаной тост.

На другом конце стола Белинда, отщипывая кусочки от круассана, без умолку болтала, обращаясь то к Уильяму, то к Джози — вообще к любому, кто мог ее слушать. Похоже, ее нервозность за ночь достигла высшей отметки, как и простуда Джози, что делало их обеих отнюдь не идеальными сотрапезницами.

К счастью, никто не собирался тут задерживаться. Марго ушла первой, по-прежнему с хмурым лицом. Затем Джози в сопровождении Уильяма направилась в кабинет позвонить детям, пока те не ушли в школу. Хелен и Белинда покинули столовую вскоре после них. К половине девятого Берди осталась за столом одна. С огромным облегчением откинувшись на спинку стула, она налила себе еще чашку кофе, взяла последний круассан и щедро намазала его медом: никто не заметит.

В девять Марго Белл пригласила ее на запланированную экскурсию по дому, но особого удовольствия Берди не получила. Хозяйка все еще пребывала в дурном настроении, хотя и безуспешно пыталась скрыть это. Улыбка не сходила с ее лица, демонстрируя идеально ровные белые зубы, но глаза оставались холодными и сердитыми. Марго без умолку говорила, но в мелодичном, хорошо отработанном голосе прорывались резкие нотки.

— …ему уже сто лет, — продолжила она свой рассказ по пути в заднюю часть дома. — Когда мы сюда въехали, он буквально разваливался. Можете себе представить? И до сих пор постоянно нужно что-то ремонтировать: вы же знаете, каково оно со старыми домами, — и все это стоит целое состояние!