Загадочный джентльмен

– Как любой уважающий себя разбойник, – сухо сказала Бет. – Беатрис, ничего другого ты не узнала? Чего-нибудь действительно важного?

– Ну, он одевается в черное, божественно танцует. Леди Хемплуэйт заявила, что влюблена в него. Мисс Люсинда Гарнер уже сообщила отцу – вот старый жирный боров! – что она выйдет замуж только за Уэстервилла и ни за кого другого.

Слышать, что у него так много воздыхательниц!

– Да-да! Можно продолжать до бесконечности. Леди Хемплуэйт и миссис Эдлсуорт, мисс София Лонгбридж и Джулия Карслоу – куча поклонниц!

– Девица Карслоу? Это такая зубастая? Ну, не знаю… Беатрис, проще перечислить дам, которые не влюблены в него.

Беатрис поджала губы.

– В этом списке только одна дама. Ты.

– Просто ты не знаешь его, как я. Иначе он не казался бы тебе столь обворожительным.

Беатрис сделала большие глаза:

– Бет, насколько хорошо вы с ним знакомы? Бет разглаживала ленту на сумочке.

– А что, если я разговаривала с ним уже после прогулки в кабриолете?

– Так я и знала!

– Ничего серьезного. Мы столкнулись в Британском музее.

– Когда?

– Вчера.

Глаза Беатрис подозрительно сощурились.

– Ты была одна?

– Нет! Конечно, нет. Вокруг было полно народу. Я стояла возле витрины, болтала с одной дамой. Там была выставка вееров. И вдруг откуда ни возьмись…

– Ясно. Долго вы разговаривали?

Бет почувствовала, как ее щеки запылали. Оставалось лишь надеяться, что Беатрис ничего не заметит.

– Недолго, совсем недолго. Он… он понял, что я не заикаюсь.

– Слава Богу! – воскликнула Беатрис.

Бет нахмурилась:

– А разве это хорошо?

– Для меня – да, – честно ответила кузина. – Чем скорее ты перестанешь заикаться, тем лучше. Очень утомительно для тех, кому приходится с тобой разговаривать.

– Я перестану это делать, как только разбегутся все поклонники.

– Знаю, знаю. Я не виню тебя в том, что ты заикаешься. Выставить девушку на ярмарке невест – отлично, если ей семнадцать. Но ты много старше и опытнее, и для тебя это должно быть просто унизительно. Твоему дедушке следовало бы устроить несколько тихих домашних вечеринок в Мессингейл-Хаусе. Такие вечеринки сейчас – гвоздь сезона. Может, подсказать ему эту мысль в следующий раз, когда мы с ним увидимся? Уверена, он…

– Нет, Беатрис, пожалуйста, не надо. Мессингейл-Хаус – мой дом. Там тишина и покой. Во что превратится этот мирный уголок, если его наводнят несносные искатели моей руки? Они вытопчут прекрасные клумбы, зальют вином ковры и не оставят меня ни на минуту в покое.

Беатрис взглянула на нее с некоторым удивлением:

– Бет, а ты вообще когда-нибудь собираешься выходить замуж?

– Ну конечно. Только… это должен быть кто-то особенный.

– А среди твоих поклонников такого нет? Как насчет виконта? Кажется, он произвел на тебя впечатление. Я уж начала беспокоиться, как бы ты не бросилась вперед, очертя голову. Не затеяла бы переписку или, чего доброго, не отправилась к нему на свидание наедине. И то и другое непременно навлечет на тебя гнев деда. Но разумеется, – Беатрис бросила на кузину хитрый взгляд, – если он не сочтет виконта подходящей партией.

– Ты же говоришь, ходят слухи, уж не разбойник ли он?

– Был разбойником. Или контрабандистом, это смотря кого спросить. Но сейчас он принадлежит к сливкам общества. Все от него без ума. Бет, я просто поражена, его наперебой приглашают в лучшие дома.

– А я не удивляюсь. Он мнит себя чародеем-соблазнителем.

– Но манеры его безупречны. Я слышала, он может получить состояние при непременном условии – никаких скандалов! Теперь, поразмыслив немного, я начинаю понимать, на какую дорожку могло толкнуть его отчаяние, прежде чем он стал наследником. Даже думать боюсь, что было бы со мной, останься я одна на произвол судьбы в возрасте десяти лет.

Бет вскинула брови:

– На произвол судьбы?

– Его мать обвинили в предательстве и бросили в тюрьму. Впоследствии обвинение признали ложным. Но мальчик остался один-одинешенек. Он и его брат Тристан, который теперь новый герцог Рочестер.

Бет кусала губы. Ей вспомнилось, какое было у Уэстервилла лицо, когда она заговорила о его прошлом. Оно таило какую-то мрачную и печальную тайну. Бет встревожилась: не слишком ли она поспешила, отвергнув виконта? Может быть, он просто нуждался в сочувствии?

Ну нет. Не может она позволить жалости взять верх над разумом. Она была права, когда решила избегать его общества. С ее стороны это просто самозащита. Слишком уж Уэстервилл красив и привлекателен. Нельзя позволить ему играть ее сердцем, тем более что он сам признался, что преследует ее вовсе не потому, что влюблен. Его побуждения по-прежнему неизвестны и к ней прямого отношения не имеют. Тут она была уверена.

Весьма странно. Может быть, ей следовало бы расспросить деда, что ему известно о виконте и его семье. Наверное, так будет лучше всего. Бет поймала взгляд Беатрис и вскинула подбородок:

– Должна заметить, ты определенно изменила свое мнение насчет виконта.