— Тогда объясни мне, почему Тэк вообще привез тебя к себе домой?
— Он был около моего дома, когда я вернулась утром.
— И?
— Он хотел поговорить.
— И?
— И поскольку он обещал меня не пугать, я согласилась поговорить.
— Отлично, Душистый Горошек, давай вернемся к тому, почему тебя не было сегодня утром, например, — он сделал угрожающий шаг вперед, — именно
Опаньки.
— Хок…
Я замолчала, как только он сделал еще один угрожающий шаг вперед и, видя, как приближаются его ноги ко мне, означало, что он был уже близко. Слишком близко. Действительно ужасно близко.
— Вчера, — сказал он ужасным, тихим голосом по-прежнему приближаясь, поэтому я скользнула прочь от колонны и сделала шаг назад. — Я оставил тебя здесь, — он продолжал приближаться ко мне, а я продолжала отходить назад, — и когда я уходил, — я пятилась, он надвигался на меня, — ты была милой и такой сладкой.
Я впечаталась спиной в книжные полки и была вынуждена остановиться. Хок же не останавливался. Он зажал меня, наклонив вниз голову, чтобы видеть мое лицо, но не дотрагивался. Он пригвоздил меня на месте силой своей агрессии.
— Тогда, — продолжил он, — вчера я получил эту чертову записку с гребаным чеком. Записку, из которой я ни черта не понял. Чек, детка, этот гребанный чек, словно ты бл*дь залепила мне пощечину.
Мда. Возможно, я не совсем хорошо тогда все продумала.
— Я проверил устройство на твоем автомобиле и выяснил, что ты отсиживаешься у копов, — продолжил он.
— У тебя есть устройство на моей машине? — прошептала я и его страшное, злобное лицо стало еще страшнее и злее, поэтому я тут же закрыла рот.
— Я пришел домой, — он продолжил свою тему, — и прослушал сообщение от Гейл. И тут до меня дошло, что ты слышала ее сообщение, а затем выслушала всякий бред от своих подруг, которые скормили его тебе, и ты не подняла трубку и не притащила свою задницу сюда, чтобы выяснить все и поговорить. Ты решила двигаться вперед, не зная всех фактов и этим безумно, бл*ять, взбесила меня.
Итак, мы все же перешли к
— Я знаю о Твоих Днях, — прошептала я.
— Да?! Ты знаешь?
— Да, — прошептала я, — знаю. И я знаю, что я затычка.
— Нет, — тут же ответил он. — Ты знаешь кучу дерьма от копов, у которых вместо мозгов дерьмо, и они не знают, как лучше потратить свое время, только как названивать тебе. И еще кое-что, детка, это дерьмо полностью выдуманное. Это полное фуфло. Гейл звонит по четвергам, потому что у нее есть другой мужчина, который явно ей не подходит, он уходит из дома по четвергам в бар, нажирается в говно, сидит там, пока бар не закроется, я понимаю ее состояние, поэтому навещаю. У меня нет расписания. Единственная женщина, о которой я дотошно собирал информацию и занимался расследованием — это ты, я наблюдаю за тобой.
— Но ты сказал, когда женщина твоя, ты…
— Нет, Гвен, забудь о том, что ты думаешь или что-то прочитала, или что я говорил. Я говорю тебе прямо сейчас, как оно есть. И я не собираюсь кормить тебя дерьмом, что других нет, есть и другие. И я думаю, ты поняла, что я не тот мужчина, который будет тратить свое время делать еще раз именно то, что делаю прямо сейчас, бл*ть, объясняясь перед тобой.
Ох, вот черт. Теперь мне кажется, что я схожу с ума.
— Понятно, — спокойно говорю я. — Мы вернулись туда, откуда начали.
— Нет, если мы вернемся туда, откуда начали, где были в последние пару дней, я получил бы кусочек твоей сладкой попки.
У меня разинулся рот.
Ему нельзя верить!
— Я не верю тебе! — закричала я.
— Ты считаешь я вру? — спросил он.
— Нет, видишь ли, последние пару дней
— Гвен…
— И мне не нужен ты — придурок, стоящий наверху и наблюдающий за всем этим.
— Гвен…
Я взмахнула руками в стороны.
— Мою гостиную расстреляли сегодня. Я
Он обхватил ладонями мое лицо.
— Детка, успокойся.