Загадочный мужчина (ЛП)

— Или я найду сокровище, а мужчина, который найдет сокровище сделает все, чтобы сохранить и защитить его, держа рядом с собой. Не знаю, куда это нас приведет, но я хочу рискнуть, отыскать его и посмотреть. Это не риск, который я испытывал в течение длительного времени, Гвен, это риск, которого я так старался избегать. Но я готов рискнуть с тобой. И если ты сейчас отойдешь от меня, то это скажет мне, что я не представляю для тебя никакой ценности, и ты не готова со мной рисковать.

Я перестала трепыхаться, пытаясь от него отодвинуться, просто уставилась на него.

— Ты собираешься отойти? — рискнул он спросить.

— Мне нужно подумать, — прошептала я.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Нет, не думай. Ты слишком долго живешь в своих фантазиях, ты свернулась калачиком и закрылась от всего дерьма, тратишь столько времени на свои фантазии, что совершенно забыла, что такое жить настоящей жизнью. Ты не можешь жить полной жизнью в своей голове, фантазируя. Это не жизнь. Поверь мне, детка, я знаю, что говорю. Я был таким же некоторое время назад, даже стал забывать, каково это — быть живым. Ты встретилась со мной лицом к лицу впервые в тот день, когда вернулась из Ride, напомнив мне, что такое жить. И это прекрасное чувство, Душистый Горошек, и я не собираюсь возвращаться назад.

У меня запершило горло, но я все-таки успела спросить:

— О чем ты говоришь?

— Ты опустила руку и дала мне отпор, скажу тебе так.

— Теперь скажи мне, может, я уже сейчас опустила руку, — ввернула я.

— Не получится, Гвен.

Я начала злиться и произнесла:

— Ну, конечно.

— Детка, ты не понимаешь.

— Я стараюсь, — ответила я ему. — Это твое мнение, а может и нет.

— Опять твоя рука поднята, и ты стоишь в обороне.

Господи! Как я могла забыть, насколько он может быть раздражающим?

Он хотел ответа? Он его получит.

— Я его любила, — заявила я, тело Хока напряглось, но я продолжила:

— Сильно. Сейчас оглядываясь назад, я не могу сказать за что, но в тот момент я была уверена в своих чувствах. Совершенно уверена. Я знала, что его люблю. Абсолютно. Без всякого сомнения. У меня даже не возникало ни единого сомнения. Это ничего тебе не напоминает?

— Детка…

— Джинджер трахалась с ним в день нашей свадьбы.

Хок, словно одеревенел, а я кивнула.

— Я не шучу. Никто не знает. Даже Кэм и Трейси. Она очередной раз влипла в какие-то неприятности, меньшие, чем у нее сейчас, но ей было необходимо пожить у нас, поэтому я ей разрешила. Я… не помню, куда я ходила, но придя домой, обнаружила их. Потом еще всплыло, что это было не первый раз, Джинджер сказала мне, а Скотт не отрицал. Джинджер, я поняла уже потом, все время делала это дерьмо. Но Скотт, хотя я знала, я блокировала эти воспоминания, делая вид, что ничего не было, как бы притворяясь. Я надеялась, что он повзрослеет и перерастет свою зависимость. Но ты очень быстро просыпаешься и приходишь в себя, появляясь на пороге своего дома, обнаружив своего мужа, трахающего твою сестру.

Хок смотрел на меня во все глаза, а я продолжала:

— Знаешь, самое смешное, мне кажется, что Джинджер сделала это, чтобы меня предупредить. Думаю, она точно знала, каким мудаком он был, и возможно то, что она трахалась с ним, таким образом, защищала меня. Она не ликовала, когда все открылось, и не бросала мне в лицо объяснения. Казалось, что она даже успокоилась. Но я… я любила его, и была так уверена, что не хотела признавать, что ошибалась. А когда ты настолько уверен, и в конечном итоге, получаешь совершенно не то, то теряешь веру в себя, в свою способность принимать правильные решения по жизни. Поэтому, Хок, у меня есть причина, по которой я все время стою в обороне с поднятой рукой. Потому что я не была уверена в тебе, за полтора года ты не рассказал мне о себе ничего, кроме действительно классного секса у нас ничего не было. Теперь ты хочешь большего, но нет, черт побери, теперь я буду действовать крайне осторожно.

Его рука обхватила меня за затылок, притянув поближе к своему лицу, он прошептал:

— Детка…

Нет. Нет. Он не должен быть таким сладким, он не должен так проникать мне под кожу. Ему следует говорить мне совсем другое, ругаться и перечить, но только не быть таким милым и сладким.

— Ты сказал Лоусону, что будешь через двадцать минут, а я хочу кофе, — напомнила я ему. — И мне надо подумать. Может ты и не хотел услышать меня так жестко. Но, уж как есть. Поэтому, можно я отойду.

Он не отпускал меня, крепко удерживая и пристально смотря мне в глаза.

— Хок.