Загадочный мужчина

И, кстати, я почувствовала себя полной идиоткой, повторяя бесконечно эти два слова, но что я могла еще сказать? Я была в маленьком черном платье в ожидании Хока, Лоусон был горячим парнем, я знала, что он влюблен в меня, и он собирался попросить меня об одолжении. Я не знала, что мне делать. Ситуация казалась неопределенной, не в хорошем или плохом смысле, просто непредсказуемой.

Он секунду изучающее смотрел на меня, а затем понизив голос, тихо приказал:

— Гвендолин, иди сюда.

Самопроизвольно мои ноги двинулись к нему, потому что я — женщина, и когда сексуальный парень говорит тебе тихим, глубоким, обворожительным голосом подойти к нему, ты просто делаешь это.

Я заставила свои ноги остановиться, буквально в фунте от него.

Когда я остановилась, он тихо сказал:

— Ты выглядишь потрясающе.

Он сказал мне, что я выгляжу потрясающе.

Приятно.

— Спасибо, — прошептала я.

— Идешь с Хоком?

Я сжала губы и кивнула.

Он улыбнулся.

Затем он выпрямился и двинулся ко мне, и между нами осталось больше шести дюймов.

Или меньше.

Потом его рука опустилась мне на талию, и, прежде чем я успела что-то сказать или отодвинуться, он сказал:

— Я не хочу тебя обидеть, когда скажу, но после прошлой ночи, должен все же тебе сказать.

Ой-ой.

Я наклонила голову, чтобы взглянуть в его добрые глаза, они показались мне более проникновенными, чем когда-либо.

— О чем? — спросила я, прежде чем окончательно заблудиться в его проникновенных глазах.

Он поколебался чуть-чуть и заявил:

— Твоя сестра Джинджер не слишком умна.

Ой. Ну, я ожидала, на самом деле, чего-то другого. Не знаю почему, но его рука на моей талии, и он был так близко ко мне, я не думала, что разговор пойдет о Джинджер.

— Я знаю, — ответила я.

— Ты, наверное, знаешь это слишком хорошо, но даже если бы не знала раньше, то предыдущие ночи доказали тебе это, и теперь ты точно знаешь, но она не думает о тех, кого тащит за собой.

— Да, последние ночи я поняла это.

Он кивнул и сказал:

— Поэтому я прошу тебя об одолжении, если ты опять увидишь ее, я хочу, чтобы ты мне позвонила.

Я напряглась всем телом, но это произошло автоматически, тем не менее, он почувствовал, и подошел ближе, крепче сжав меня за талию и присоединив вторую руку.

— Я не могу сказать, что с ней произойдет. Если она будет играть с умом, если мы сможем заключить с ней сделку, возможно сможем ее защитить. Я ничего не обещаю, Гвендолин. Я могу только сказать, чтобы ни случилось, с нами она будет чувствовать себя в безопасности, нежели на улице, и вам наверняка будет спокойнее за нее, если она будет у нас, а не на улице.

Я представила этот вариант.

Он продолжил:

— И могу тебе казать, когда она окажется в наших руках, я сделаю все, что смогу для нее.

Ох. Вау.

— Спасибо, — прошептала я.

Его пальцы глубже впились в мое тело, стискивая, в то время как его губы расплылись в улыбке.

— Просто хочу, чтобы все было ясно — ты не должна ее задерживать. Но если ты ее увидишь, или она каким-то другим способом вступит с тобой в контакт, ты не будешь ей помогать, даже если она попросит, и не утаишь это от нас. Просто позвони мне и расскажи, что она говорила, где ты ее видела, и если она сообщит тебе, куда направляется.

— Ты хочешь, чтобы я информировала тебя о своей сестре, — предположила я.

— Да, — ответил он, не задумываясь.

— Хорошо, — согласилась я, не раздумывая.

Он снова улыбнулся.

Затем его пальцы еще больше сжали меня, он спросил:

— Как ты справляешься с этим?

Боже, он был таким хорошим.

— Ну, я бы предпочла изучать другие уроки в жизни, скажем, как приготовить идеальное суфле, не то, что я могу сохранять голову в здравом уме в кризис, особенно, когда произошло разрушение огнем, но я стараюсь, поэтому все хорошо.

Его брови поползли вверх.

— Ты хочешь научиться готовить идеальное суфле?

— Хм..., — я не была уверена, куда мне деть свои руки, выбора было немного, поскольку у меня в одной руке был клатч, а в другой — палантин. Но когда его пальцы опять сжали меня, придвинув на дюйм ближе, у меня не оставалось выбора, кроме как положить свои руки ему на грудь. Мда, это было лучше всего. — На самом деле, — продолжила я. — Еще хочу научиться делать тесто для шоколадного печенья за тридцать секунд или меньше.

Он еще раз улыбнулся.

— Но я была бы не против научиться делать идеальное суфле, — продолжала я, — если оно шоколадное.

Его улыбка стала шире.

Вау!!!

Но вдруг его улыбка исчезла, лицо стало серьезным, как и голос.

— Происходит много всякого дерьма, Гвендолин, ужасного дерьма. Ты точно в порядке?

Он очень хороший человек.

— Да, — прошептала я, не спрашивайте меня, почему, я поддалась ему, — но я немного беспокоюсь о Мередит. Она использует пожар и бомбежку в качестве предлога, чтобы купить новый диван и взять несколько дней отдыха и релаксации, но я точно знаю, что она расстроена, но она не говорит об этом. И я не хочу поднимать эту тему, если она не захочет поговорить, но, Джинджер — дочь Мередит, и я думаю…

— Она любит тебя, — прервал он меня.

— Что?