Загадочный Шекспир

Тезей, выехав на охоту, застает на поляне дерущихся братьев. Он останавливает битву и узнает, кто стоит перед ним. Сначала Тезей рассердился на молодых людей, но затем, внемля слезам приближенных, включая женщин, простил их. Но отпустив обоих братьев на волю, дал наказ: через год оба соберут дружину и встретятся в честном бою на турнире. Встретившись через год на ристалище, братья привели с собой преданных им рыцарей. Виновница всех злосчастий не желает ни одного из братьев себе в мужья и молится об этом в храме. Однако знаки, которые ей посылают, говорят о том, что кого-то ей все же дадут в мужья, несмотря на просьбы.

В итоге Паламона, несмотря на храбрость, сбрасывают с коня. Он повержен, и красотка понимает – ей в мужья уготован Арсита. Она готова его принять, но Арсита в самый последний момент падает с коня. Молодой человек умирает. Его хоронят со слезами на глазах и Эмилия, и Паламон. Мудрый Тезей призывает Паламона к себе и дает благословение на брак. Странно, но история заканчивается счастливо: Паламон «блажен своей любовью, живет в богатстве, радости, здоровье».

Что же осталось из рассказа рыцаря у Шекспира и Флетчера? В первую очередь остаются главные герои. В прологе, что отлично от пьес Шекспира, сразу дается ссылка на Чосера:

И с нашей пьесой, если вам угодно,
Пусть будет так; прекрасно, благородно
Ее рожденье: автор был – поэт,
Какого знаменитей в мире нет…
Тот автор – Чосер; он нам тему дал
И всем векам в наследье завещал[101]

.

Ранее Шекспир никогда не давал ссылок на первоисточники, которыми пользовался. Более того, драматурги сами себя называют «писаками» и признаются, что боятся не сравниться с творением великого поэта. Шекспир всегда обращался к простому люду. Даже пытаясь принизить качество своего произведения, он это делал с юмором, от имени шута, не извиняясь перед авторами первоисточников его пьес, даже когда (в большинстве случаев) они были очевидны. Стоячий партер далеко не всегда знал Чосера и ему подобных. Ему не было дела до тех, кто придумал изначальный сюжет представляемого спектакля. Пролог «Двух знатных родичей» нехарактерен для Шекспира, однако вполне типичен для Флетчера: конечно, окончившие университеты «умы» знали Чосера, и именно перед ними извинялся молодой драматург. Сам слог также не похож на шекспировский – выхолощенный, «правильный», «расшаркивающийся». Шекспир сразу давал знать, о чем пойдет речь. В самом начале пьесы зрители мгновенно понимали, в чем суть проблемы. В «Двух родичах» подобный прием не используется. Что ж, перейдем от пролога к действию!

Помпезно начинается первый акт. Сначала выступает хор, а затем к ногам Тезея, его жены и Эмилии падают несчастные вдовы. Пока мы видим лишь не общее, но частное: вдовы жалуются на несправедливость Креона. Образы, так четко обрисовываемые Шекспиром, здесь расплывчаты и бесхарактерны. Ранее зрителя словно кидали с обрыва в бурную реку, которая несла его вперед, следуя перипетиям сюжета. В новой пьесе сюжет даже пока не завязывается: зрителя потихоньку только подводят к водной глади. Она, несмотря на кажущееся неспокойствие, похожа на плоское зеркало. Тезей беседует с вдовствующими королевами, «теряя время» на разглагольствования об их несчастной судьбе. Беседа затянута, и сравнить эту пьесу с остальными – то же, что сравнить заунывный фильм, с которого уходят в течение первых десяти минут, с боевиком, где действие не отпускает зрителя, обрушивая на него всю мощь подвластных автору приемов, должных держать внимание (пусть в финале зритель и махнет снисходительно рукой: мол, все как всегда, ничего нового).

Манера изложения, ритм, размер стиха также отличаются от шекспировского. Прочесть вслух пьесу куда сложнее. Путаясь в хитросплетениях на первый взгляд похожего слога, быстро понимаешь разницу: Шекспир писал для актеров, будучи сам актером. Даже длинные монологи у него легко читаются. В них редко встречаются пассажи, где на первое место выходит красота слов. Они насыщены афоризмами, мудрыми изречениями, юмором. В «Двух родичах» первый акт – это сплошное расшаркивание героев друг перед другом, эдакое соревнование в знании изящных комплиментов. Сама суть разговора в какой-то момент начинает теряться.

Тезея, наконец, уговаривают отложить свадьбу и идти на Фивы, чтобы дать вдовам возможность похоронить своих мужей. В следующей сцене появляются Паламон и Аркит. Пока они в Фивах, но в их речи мы слышим осуждение сложившихся в городе порядков.

Здесь зло имеет вид добра, добро же
Считается за зло; не быть мерзавцем
Здесь значит быть чужим, а быть таким —
Как все чужие – значит быть уродом[102]

.