Загляни ей в глаза: повести

Наташа спустилась вниз. Ружье из кухни пропало. Испугался! Да, она способна выстрелить, защищая сына и себя. Значит, это он убил Арину? Наташа не могла поверить в это. Он негодяй, но его интересует только Павлик и, может быть, она. Подсознательно ей этого хотелось. Он издевается над ней, но она же понимала, что он ее любит. У нее была возможность это почувствовать. И она его любит, только не в силах сознаться в этом, страшно. У нее семья, дважды в одну воду не ступишь.

Наташа обессилено опустилась на стул и тихо прошептала:

— Мой дом — моя крепость.

На столе сидел плюшевый мишка. У него была оторвана голова. Наташа схватила его и заметалась, не зная, куда спрятать изуродованную любимую игрушку сына.

5.

Вербицкий и Власов опять были в лесу. И опять по печальному поводу. Собака взяла след и вывела сыщиков к канаве, в которой оказался труп шофера самосвала.

— Похоже, Коля, в этом деле свидетелей у нас не будет. Из канавы выбрался врач, пожал плечами:

— Та же история. Удар шилом под левую лопатку. Думаю, что убили парня в день аварии. Подробности потом.

Подошел криминалист:

— Парень-то босой, ботинки в стороне валяются. Мерзавец работает в наглую. Не счел нужным уничтожить улику.

— Что-то я не раскусил твою фишку, — удивился Вербицкий.

— Я думаю, что Гришу убили у грузовика. Потом убийца снял с него ботинки, надел на себя и отволок труп сюда. Около километра волок от самосвала до этого оврага. Лесом. Сбросил труп, обувь и ушел.

— Фантастика. А следы?

— Тут их море. Грибы пошли, эти места славятся боровиками и подосиновиками.

— Опять тупик.

— Это не ко мне, с Колькой отношения выясняй, он главный сыскарь в управлении.

— Я же на печи не лежу, Илюша. И щуки у меня нет для исполнения желаний. Сам видишь, как нас мордой в дерьме купают.

— Ну правильно, это тебе не с пьянью в деревнях разбираться.

— Следующая на очереди Наташа.

— Ты так думаешь?

— Телефонный кабель перебит, мобильник постоянно выключен, девка на помощь позвать не может.

— Я что, возражаю? Есть люди — действуй.

— Слово-то какое громкое — «люди». Смеешься?

— Поговорю с твоим начальством. Гарантий никаких.

— Спасибо, батюшка, на добром слове. Век на тебя молиться буду.

— Если проживешь столько, мечтатель.

6.

В реанимационную палату заглянула медсестра:

— Юлька, тебя к телефону! Приятный мужской баритон. Сиделка посмотрела на больного:

— Это же в конце коридора.

— Брось ты, состояние больного стабильное, пять минут ничего не решат.

Сиделка встала и вышла из палаты. Через минуту в реанимационную кто-то зашел. Приблизился к кровати больного и выключил аппарат искусственного дыхания. Рука была женская. Больной задергался и скоро затих.

7 .

К офису фирмы подъехала машина, из нее вышел Олег. У кабинета его ждала Лика. Он прошел к себе. Лика следом. Привычным движением она заперла за собой дверь, подошла к новому начальнику и обняла его.

— У нас неприятности, Олежек.

— Что еще?

— Звонили из больницы. Алеша умер.

— Черт! Они же говорили, что он выкарабкается!

— Не уследили. Только сами-то они этого не признают.

— Никому доверять нельзя!

Лика подошла к окну и закрыла жалюзи.

— Меня ты тоже уволишь?

— Пойдешь ко мне секретаршей в сапожную мастерскую. Кто позвонит Наташе?

— Нет связи. Твоя жена — ее подруга, ей удобнее других. Пусть прокатится. Думаю, что Наташа не очень расстроится, она у мужа была-то пару раз.

— А ты откуда знаешь?

— Я все знаю, что мне положено знать. Лика начала расстегивать блузку.

Еще одна кошмарная ночь. Павлик не спал — его разбудили шаги над головой. Кто-то ходил по чердаку. Как и прошлый раз, Наташа увидела поворот ручки:

— Тихо, сынок, их двое, теперь я точно знаю.

Павлик забрался под стол и достал коробку из-под обуви. В ней лежал револьвер.

— Я знаю, как им пользоваться. Хочешь, научу? Сам бы пальнул, но мне нет восемнадцати лет, не имею права.

— Какой же ты еще глупенький! Я умею стрелять. Это пистолет твоего дедушки, военный трофей.

— Не пистолет, а револьвер. У пистолетов обойма, а у револьверов барабан. У нас шесть патронов, надо экономить.

— Хорошо, сынок, я постараюсь.

— Чего они хотят?

— Свести меня с ума. Это Борис. Мальчик отрицательно покачал головой:

— Нет. Он меня любит. И тебя тоже. Он неотесанный, как ты любишь говорить, но очень добрый. У него глаза голубые.

— При чем здесь глаза?

— Я их умею читать. Потому и сел в его машину.

— Как бы я была рада, если бы ты оказался прав. Но другим мы не нужны. У нас ничего не украли, дверь не взламывают, нас просто пугают. Зачем?

— Страшилки тут ни при чем. Сначала собака, потом папа, следующей стала Арина. А дальше? Они расчистили себе путь. Мы носа не высовываем, а потому не мешаем им.

— Ты прав. У них есть цель. Они что-то ищут.

— Они ничего не заберут. Чтобы не выдать себя.

— Я поняла, эта история связана с отцом, им нужен какой-то его секрет. Если только Борис над нами не издевается.

— Спроси у него. По-доброму. Ты же его гонишь. Зачем? Он ничего плохого не сделал и ничего не смыслит в арбалетах. Я сразу понял.

— Оставь это. Он отнял у нас все, что было. Мне Рита дала денег, чтобы мы ноги не протянули.

Павлик помолчал и сказал: