Загнанная в ловушку. Дело Пентагона

— Я, Манфред? — Шон выпрямляется во весь рост и буквально нависает над итальянцем. — Ты набрал в Бабочек всякой швали, Такаши туда же, и ты мне теперь говоришь, что я прошляпил Джоанну Конелл?! Я много лет твердил, что нет у нас параллельщиков, а ты что? Гнул свою линию, что тебе никто не указ. Вот и наслаждайся теперь обществом тех, кто остался, потому что, такими темпами, и нас посадят, а сам ты уже никого не наберешь!

— Ладно, не спорю, доля моей вины тоже есть. Ты просто внятно объясни мне, что вы с Джоанной Конелл не поделили? — спрашивает Манфред.

— Журнальный столик.

Леклер входит именно в тот момент, когда я сгибаюсь пополам от хохота на стуле.

— На сегодня, я полагаю, все?

— Я тоже… так… полагаю, — выдыхаю я на каждом слове, протирая глаза от слез.

Сицилия медленно, но верно становится моей клеткой. Есть здесь люди, с которыми я не могу общаться, есть те, с которыми не хочу, есть те, с которыми пыталась, но ничего не вышло. Сижу на пляже, но море совсем не такое веселое, как в детстве. Я пытаюсь складывать все, что происходит в бунгало в отдельную картинку, но на кого не смотрю, кажется, что кругом одни лишь жертвы обстоятельств. Злодея вычислить просто в книжке, когда тебе предлагают полный ассортимент персонажей, и один из них непременно злой. А тут… кто злодей? И кому я могу верить? Вообще-то я не вижу ни одного полностью положительного героя. Все они играют. Со мной и друг с другом… Вот как сейчас. Иначе почему бы еще рядом со мной оказалась Карина?

— Не возражаешь?

Я не знаю, что на это ответить. Пожимаю плечами. Иногда я не понимаю, каким образом мы с Шоном вообще ухитрились сойтись. Если он любил Карину, если она в его вкусе, то каким ветром его могло вынести на меня? Мы же с ней настолько разные, что говорить даже о дне и ночи, воде и огне не приходится. Мы вообще несравнимы. Вот просто нет, вообще. Она из мира соболей и бриллиантов, а я — текилы и серфинга. Без Шона Картера мы бы не пересеклись никогда. Не в этой реальности!

— Нас подслушивают? — опасливо оглядывается Карина.

— Конечно, — отвечаю я.

— Кто?

— Не знаю, все? — Я прикусываю собачку молнии не куртке, стараюсь смотреть только на море. Присутствие пани всегда роняет мое настроение. Хотя сегодня, пожалуй, и без ее участия оно не блещет.

— Здесь так одиноко, — вдруг говорит она. Стараюсь не выдать удивления. Но мир определенно с ног на голову переворачивается.

— Ты просто скучаешь по Алексу. — Сухо сообщаю я, потому что я скорее с Келлерер еще разок подружусь, нежели с Кариной Граданской.

— Нет. В смысле да, но не в этом дело. Просто я не чувствую, что мне здесь хоть кто-то рад. После Пентагона это наш первый общий проект. Все боялись встречаться, боялись взглянуть друг другу в глаза. И до сих пор вместе нам совсем не так легко, как прежде. Осознание, что один из нас предатель, который всех подставил, не способствует налаживанию отношений. Мы все друг друга подозреваем. Мы все друг для друга Леклеры. — Аа, ясно. То есть с остальными ей еще более некомфортно, чем со мной? Ну что ж, у меня для нее нерадостные новости. Я скорее с Шоном попытаюсь завязать задушевную беседу, чем с ней, хотя это и чревато.

— Как там поживает Алекс?

— Алекс?

— Алекс — единственная безопасная тема для разговора, которую я смогла придумать, — сухо говорю я.

— Нормально поживает. В данный момент с детьми.

— Ты уверена, что это хорошая идея — оставлять мужчину одного в стране с детьми?

Карина смеется. Ненавижу ее. У нее даже смех красивый.

— Поверь, кроме как на детей, сил у него ни на что не останется вовсе.

Это не то, что я слышала об Алексе, но благоразумно решаю промолчать. К тому же мне плевать. Но затем она добавляет нечто интересное:

— В любом случае я скоро вернусь, проект не продлится больше месяца, так что мы доживем. Должны.

Не больше месяца, значит… это мне подходит. Самые последние лучи солнца скрываются за водной гладью, и мы погружаемся в темноту. Мне надо бы вернуться в отель. К видео файлам, но от них, если честно, уже тошнит. Карина молчит, неотрывно смотрит на воду.

— Джоанна, я хотела тебе сказать, что сторону выбирать все равно придется. Одной тебе не справишься. Кому ты доверяешь?

— Я никому не могу доверять.

— Так не выжить…

— Главное не выбрать, а чтобы выбрали тебя.

Она как-то странно притихает. Это прозвучало весьма двусмысленно.

— Шон, я думаю, ему ты можешь верить, — говорит она опасливо. Я надменно усмехаюсь. А она долго смотрит на меня.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что он не такой, как тебе кажется.

— Не такой? А какой?

— Он не плохой, Джоанна.