Загнанная в силки

Мы с Пашей старательно делали вид, будто ничего не происходит и вели беседы на отвлеченные темы, как правило сводящиеся к детям. Меня даже практически не смущало присутствие бывшего мужа в нашей квартире, тем более, что дети всегда радовались отцу. Но постепенно взгляды Павла стали многозначительнее. Встретившись с ним взором, видела перед собой щенка, требующего ласки и тепла, но не у того хозяина. Бывший то и дело норовил случайно ко мне прикоснуться, вылавливая моменты, когда мы оставались наедине. И в этот раз, он поймал меня на кухне, достающей с антресоли банку с огурцами.

– Уля! Ну, зачем? Могла же меня попросить, – почувствовала его руки у тебя на талии.

Паша снял меня со стула вместе с огурцами, взяв на руки, как во время свадьбы. Я охнула, оказавшись в опасной близости к нему. Бывший муж плотнее прижал меня к своей груди, не торопясь ставить на пол.

– Спасибо, – проговорила, смотря на его губы, находящиеся всего в нескольких сантиметрах от меня. И взгляд тяжелый, потемневший. – Можешь отпустить меня, – испугалась того, что должно последовать дальше.

– Уля, – тихо проговорил он, находясь будто под гипнозом.

– Не надо, Паша.

Он меня уже не слышал, приближая свое лицо к моему и касаясь губ своими. Не знаю почему не отвернулась в сторону. Наверное захотела проверить, проснется ли что-то во мне, отзовется ля на него. Но даже когда он проник языком мне в рот и целовал так, как делал это на протяжении долгих лет, я ничего не почувствовала. Отпрянула от него, понимая, что нужно прекращать это немедленно, пока не зашло слишком далеко.

– Не надо, Паша. Отпусти, – потребовала.

– Почему? – поставил меня на ноги, забирая банку из рук.

– Я ничего не почувствовала. Все прошло, – и я не лукавила.

Ничто во мне не откликнулось на поцелуй человека, которого я любила когда-то.

Паша нахмурился и взгляд стал колючим и обиженным.

– А к нему? – старался держать себя в руках и не показывать, как больно ему от моего отказа.

– Причем здесь Он, – не считала нужным обсуждать с Пашей Роберта.

– Из-за него в тебя стреляли. А после он ночевал у твоей кровати, никого кроме родителей не пускал. Вряд ли без надежды на что-то.

– Надежда у него есть, – бессмысленно отрицать очевидное.

– А ты давала ему ее? Надежду, – желваки заходили и глаза заблестели.

– Да, – ответила кротко.

– Даже после всего, что прошла из-за него? – лицо мужчины исказила гримаса боли.

– Да, – не отводила глаз в сторону, не собираясь оправдываться перед Пашей за собственные чувства.

– С ним будешь?

– Не знаю, – пожала плечами.

– Все ты знаешь! – махнул на меня Павел, направляясь к выходу. – Ты даже рада, что случилась та перестрелка и он снова приполз к тебе.

– Ты в своем уме? Как я могу быть рада такому? – меня переполнило возмущение. Захотелось накричать на бывшего.

– Можно, Ульяна. Ведь душевная боль гораздо сильнее физической, – горько проговорил он, покидая квартиру, крикнув детям «пока».

В тот вечер я задумалась над Пашиными словами. Была ли я рада оказаться в заложниках и быть подстреленной? Конечно нет. Рада ли, что Роберт наплевал на гордость и не только пришел за мной, но и признал свои ошибки? Разумеется, да. Он и открылся для меня совершенно с другой стороны. Так почему я не верю, что он сможет защитить меня? А вдруг у нас снова ничего не выйдет и в следующий раз он даже пальцем не пошевелит ради моего спасения. И снова мной овладели думы. Но затем я вспомнила то, как Гершвин целовал мои руки и сколько вызвало эмоций каждое его прикосновение, каждый поцелуй. И сравнивая с механическим шевелением губ с Пашей, поняла, что ни с кем больше не испытаю такого, как с Робертом.

Не заметила, как взяла смартфон в руки и набрала сообщение.

«Почему ты уверен, что мы с тобой – это навсегда?», – нажала на значок самолетика, дожидаясь ответа.

«Потому что я никогда и ни к кому не испытывал таких чувств. Не представляю свою жизнь без тебя», – практически сразу же пришел ответ.

«А если это всего лишь страсть и через какое-то время ты устанешь от меня?»

«Все мы живые люди и вправе уставать друг от друга. Но если я просто захочу посидеть в тишине, не будет означать, что я перестал любить тебя».

Зависла, перечитывая последнюю фразу, чувствуя, как губы растянулись в улыбке.

«Значит, ты меня любишь?»

Ждала заветных трех слов, понимая, что стоит мне их добиться от этого сурового человека и я уже не смогу дать заднюю. Время шло, а ответа не приходило. Я гипнотизировала дисплей телефона, не понимая, почему он не отвечает. Неужели я смогла напугать Роберта своим вопросом? Но если его так легко вспугнуть, то какое же это может быть «навеки-вечные». Снова прихоть и ничего больше.