Загнивающий Эльфланд (СИ)

Первой подняла тревогу, конечно же, Тинтур. Подозрительная Покровительница военного ремесла резонно заметила, что никакие масштабные битвы между враждующими испокон веков расами не могут являться причиной затишья. Напротив, количество сообщений должно было вырасти многократно. Махнув рукой на уверения Факандры, что просто оркам и гномам сейчас не до нас, воительница отправила сразу несколько разведывательных групп.

Два триеролёта доставили единорогов к северным границам Эльфланда, заранее наметив маршруты для каждой пары разведчиков. Следовало пролететь над закрытыми для магического зрения землями и, не вступая ни с кем в контакт, вернуться обратно. Крайне простое задание.

Тем не менее Шатаэль вместе с напарником предпринимали все возможные меры предосторожности, вылетев глубокой ночью, переждав день в безлюдном лесу и вновь продолжив разведку, как только стемнело.

Звёздное небо навевало у Шатаэля мысли о вечном. Но не о вечной красоте — от миловидных, но крайне высокомерных мордашек эльфиек его просто тошнило. Он думал о начале всего сущего, безвременье, когда возникла Вселенная. Пытался осмыслить конец вечности: распад или, наоборот, сжатие всего мироздания. Что станет с душами живших созданий, куда они пропадут, если не смогут переродиться? Начнётся ли новый цикл, или гибель Вселенной будет действительно окончательной? И что в таком случае представляет собой наша жизнь, если не мгновение, не иллюзия, о которой никто никогда не узнает?

— Вечность не вечна, — пробубнил себе под нос задумавшийся разведчик, несостоявшийся философ и ничем не примечательная песчинка огромного мироздания.

Его напарник сделал резкий жест, указывая рукой на землю. Шатаэль всмотрелся — далеко внизу и правда ощущалось какое-то движение. Единороги пошли на снижение.

Стада, огромные стада овец, чья шерсть была отчётливо видна в свете ярких звёзд на малооблачном небе. Тысячи животных, нет, сотни тысяч и больше!

Без всяких дополнительных жестов двое разведчиков повернули единорогов, полетели над бескрайним стадом. Овцы сменились козами, козы каким-то экзотическим рогатым скотом, рогатые животные лошадьми.

Они всё летели и летели, но разбросанные по полям стада не заканчивались. Шатаэль видел многочисленные костры и шатры охранявших животных кочевников. Разведчики вновь набрали высоту, напарнику показалось, что он увидел кружащихся над стоянками воронов.

От навеянного звёздами душевного настроения не осталось ни следа. Орки были начеку, но явно не ожидали серьёзного нападения. И это в самом центре северных королевств, присвоенных гномами!

Обоз тянулся с юго-востока на северо-запад — именно в этом направлении двигалось могучее воинство. Скоро они увидели растянувшийся на многие мили лагерь. Шатаэль участвовал в сражении при Арнарофере, летал в ночную вылазку на шаманов. Тогда ему казалось, что орков не счесть, но лишь сейчас он осознал в полной мере значение слова «орда». Орков было больше, чем можно вообразить. Тьма…

Шатаэль заметил на далёком холме очертания замка, они подлетели поближе. Орки обступали высокие стены, но не сражались, а спокойно ночевали под ними. В свете факелов не составляло труда разглядеть, как по стенам неспешно прохаживаются какие-то коротышки. Над башнями реяли красные знамёна подгорного царства.

Продолжать разведку не имело ни малейшего смысла, всё было ясно. Шатаэль показал напарнику на запад — следовало как можно скорее оповестить командира.

Что-то большое и тёмное взметнулось им наперерез. Разведчики резко направили единорогов ввысь. Уйти от тучи ворон.

Они неслись к звёздам, удирая от птиц. Шатаэль шумно вбирал ноздрями разреженный воздух — по мере набора высоты тот стремительно холодел. Тёмное пятно, преследовавшее их, не отставало, напротив, оно становилось с каждой секундой всё ближе.

Внезапно Шатаэль понял, что их преследуют вовсе не птицы. Всмотревшись, он понял, что им не удрать. Сообщить о предательстве гномов ни у кого не получится.

За ними неслась сама смерть.

«Может, и существует конец всех времён, но дожить до него ни у кого из нас не получится. Вот и вся мудрость», — стало последней мыслью разведчика.

Глава 31. Не-вторжение

Слабость свободомыслящих состоит в том, что, в отличие от фанатиков, они не готовы к жестоким сражениям.

Рюноскэ Акутагава