Загогулина в портфеле президента

– Это, скорее, не противодействие. Скорее, молчаливым бездействием можно добиваться определенных результатов. Можно сидеть, ничего не делать, а процессы объективные идут, и в конце концов приходим в тупик. Вы, наверное, обратили внимание, что, за исключением Министерства юстиции, которое напало на хасавюртовские соглашения, все остальные как-то заняли позицию выжидательную. Дума на каникулах, Совет Федерации тоже. Я полагаю, после 25 числа начнутся какие-то процессы, когда Дума вернется.

Надо помнить хотя бы свой горький опыт. Вот девять лет в Афганистане провели, разнесли полстраны, сделали все население своими врагами и убрались оттуда. Эту войну в Афганистане вело, как теперь все, прозрев, дружно признали, тоталитарное государство. А сегодня у нас государство демократическое. По крайней мере, таковым считается.

– Ну, чеченская война никак с этим названием не согласуется.

– Вот у меня и вопрос: должны чем-то отличаться действия тоталитарного государства и демократического? Хотя бы цивилизованным подходом для начала. Ведь в обоих случаях – истребители-бомбардировщики как гаранты конституционного порядка. Не будет конституционного порядка при помощи истребителей-бомбардировщиков. Я это совершенно точно знаю.

– Это говорил Сергей Адамович Ковалев – нашлось очень много желающих объявить его предателем.

– Не знаю, что говорил Сергей Адамович Ковалев, у нас с ним разный возраст, разный жизненный опыт. Он никогда не воевал, а я провоевал очень много лет. Он теоретик-гуманист, а я практик – даже не берусь сказать «гуманист». Я практик.

– У него своего рода практика тоже была.

– Я воевал в Афганистане, в Грузии, в Молдавии – везде все развивалось примерно по одному и тому же сценарию.

– Это наводит на мысль, что везде в основе одни и те же силы.

– Одни и те же силы и, как минимум, одни и те же планировщики. Не получается что-нибудь, надо менять политику – это тяжело, это неприятно, вот одна причина искать выхода в войне. Необходимо как следует разбираться с экономическими корнями всех этих войн.

– Каковы они, по-вашему?

– Они мафиозные. Вот у меня сейчас одна из самых больших трудностей – это контакты с людьми, которым я, оказывается, походя развалил массу контрактов.

– И они засвечиваются? Общая идея о существовании людей, заинтересованных в войне, как бы очевидна, об этом все говорят, но никого не поймали за руку.

– Система совершенно замечательно отлажена. Вот тут продают валенки, а там сбывают галоши, и все в порядке. Не могу сейчас назвать имена, но возникли такие люди, о которых я бы никогда не подумал, что они имеют отношение к этой войне. По общению, по тому, чем они занимаются, кем они являются, никогда не подумаешь.

– «Возникли» – это значит: они появляются и чего-то от вас хотят добиться?

– Да. И камуфляж один: «единая и неделимая», «конституционный порядок». Когда эта атака не проходит, тогда начинается прямой разговор: что вы делаете, вы же весь бизнес поломали. Все подписано, заключено. Ну убивают понемножку, но ведь всегда убивали и будут убивать. Жизни этих пацанов – солдат, сержантов, офицеров, прапорщиков – мелкая разменная монета: тысячей больше, тысячей меньше…

В ожидании «Чеченского синдрома»

Было все что угодно, только не мир

Подписаны Хасавюртовские договоренности, и мы убаюкиваем себя мыслями о том, что война остановлена. «Вероятно, еще будут провокации, но полномасштабной войны уже не будет», – громогласно объявляют знатоки чеченской проблемы. Генерал Лебедь, недавно отправленный в отставку, убежден, что война разгорится с новой силой, поскольку генералу Куликову надо залить кровью свои преступления «Мир в Чечне – удивляется представительница Московского отделения Комитета солдатских матерей – Да его там никогда и не было. Все что угодно, только не мир» «Мы, родители, должны мстить за своих сыновей…» – пишет в отчаянии мать солдата из Челябинской области «Мой сын трагически погиб в Чечне 3 марта 1994 года. И пошли тут черные дни… Кто виноват в гибели моего сына – не знаю…» – еще один крик души.

Для них черные дни уже наступили. «100 000 убитых в Чечне – компромат на высших» – пишет Александр Минкин в своей статье в «Общей газете» от 17 октября. Но, видимо, – это не тот компромат, которого они боятся, поскольку он оставляет их полностью равнодушными; кроме того, у них есть дела поважнее, вроде войны, объявленной отставным генералам. Увы, не приходится надеяться, что те, кто сегодня руководит Россией от лица обессилевшего от болезни президента, смогут повторить его слова, произнесенные с такой силой в 1996 году: «Простите меня, вашего президента, что я не смог уберечь ваших сыновей».