Загогулина в портфеле президента

Роль такого заклинания призваны играть слова Сергея Кириенко: «Изменение валютного коридора не означает девальвацию рубля». В доказательство этого сногсшибательного заявления приводится тот факт, что никаких единовременных решений об изменении курса рубля правительство не принимало, оно «всего лишь» решило (вместе с Центробанком) установить верхнюю границу валютного коридора на уровне 9,5 рубля вместо обещанных ранее 6, 2 рубля. Иначе говоря, рублю не приказано падать, а всего лишь разрешено.

То, что премьер счел уместной такую откровенную игру в слова, может означать лишь одно: приписываемая ему неизменная твердость и невозмутимость несколько преувеличены, он в состоянии поддаваться приступам растерянности, затмевающей разум.

Можно было бы не судить строго наших руководителей за стократно повторенное обещание не допустить девальвации: профессия обязывает. Если денежные власти готовились к девальвации (вчера Анатолий Чубайс фактически подтвердил: да, готовились), им ни в коем случае не следовало говорить об этом заранее. Но попытка отрицать факт состоявшийся это уже не секретность, оправдываемая требованиями дела, а политическая трусость, тем более странная, что Кириенко в данном случае отвечает в основном за грехи предшественников.

Когда случается пожар, последующей оценке подлежат два разных вопроса: действия команды при тушении пожара и действия, ставшие причиной пожара. Если говорить о решениях 17 августа, то есть о тушении пожара, то в них можно усмотреть лишь одну ошибку: примерно такой комплекс мер следовало бы осуществить хотя бы на полгода раньше. Сравним хотя бы семь пунктов совместного заявления Центробанка и правительства, общая «цена» которых несомненно измеряется миллиардами долларов, с универсальной отмычкой в виде повышения ставки рефинансирования, которой Центробанк безуспешно пытался обходиться в течение нескольких месяцев. Такого сравнения достаточно, чтобы оценить дистанцию между тем, что надо было делать, и тем, что делалось с самого начала. Сейчас наконец сделан шаг в правильном направлении, и вопрос теперь в том, как будет выполняться новый план. Это вопрос и к исполнительной власти, и к законодателям, чья поддержка требуется для успешного тушения пожара.

Но чем был вызван пожар? На этот вопрос наши власти и сейчас не желают отвечать прямо и честно, и это, может быть, самое тревожное в совместном заявлении правительства и Центробанка. Они по-прежнему твердят лишь об азиатском кризисе и падении мировых цен на нефть, то есть о причинах внешних и не подвластных нашему государству. Но почему тот же азиатский кризис, подтолкнувший бегство долларов из России, не произвел такого же эффекта в Польше, Чехии, Венгрии, в странах Балтии, начавших переход «от плана к рынку» одновременно с нами? Да потому, что они этот переход не только начали, но и в основном закончили, у них уже рыночная экономика, а у нас все еще переходная. К ним уже идут производственные инвестиции, а к нам лишь спекулятивные, девиз которых хапнуть и бежать. Вот они и бегут. И пока не убегут все – российский валютный и фондовый рынки не успокоятся. А все деньги нерезидентов, вложенные в одни только ГКО и ОФЗ, – это побольше сумм, полученных пока что от МВФ. Отсюда и необходимость фактического частичного дефолта, и разговоры о дополнительном кредите МВФ.

Все это вновь возвращает нас к главному спору эпохи реформ: легче ли совершать болезненную операцию перехода к рыночной экономике быстро или постепенно. Сегодня мы получили новое подтверждение (если это еще требовалось) того факта, что легче для населения было бы провести действительно шоковую терапию, осуществить основной переход за год-два, что было вполне возможно и чего, к сожалению, не сделали. Это несомненная (и главная) ошибка правительств эпохи реформ, но признание этой ошибки не может увеличить политический капитал оппозиции эпохи реформ. Ибо оппозиция (а у нас главной является левая оппозиция, иной практически нет) ругала и продолжает ругать правительство, выступая с позиций прямо противоположных, попадая в буквальном смысле пальцем в небо.

Что же теперь будет со всеми нами, с теми, кто производит и потребляет и тем самым зависит от веса и прочности рубля? Наиболее очевидное последствие девальвации рост цен как на импортные, так и на отечественные товары. Если курс рубля в ближайшие месяцы использует все возможности роста, отведенные новым коридором, то есть поднимется в полтора раза, то вполне вероятен рост розничных цен в размерах, сопоставимых с их ростом после «черного вторника» 1994 года, вследствие которого реальные доходы населения упали на 15–20%. С другой стороны, с обесцененным рублем правительству легче будет решать бюджетные проблемы, что создаст возможность уменьшить задолженность по зарплате и пенсиям. Если власти сумеют использовать эту возможность, то ускорение выплат пусть даже «облегченными» рублями может стать некоторым утешением тем, кто давно уже не получал совсем ничего.