Загораются звезды (СИ)

Не отрывая взгляда от лица Тартоса, мысленно попросила Авреля незаметно для всех забрать со стола заявление Севема и боковым взглядом заметила, как листок покрылся ярко-желтыми искрами и пропал; в следующий момент почувствовала бумагу у себя в кармане.

— Всего хорошего, — попрощалась, обведя взглядом всех присутствующих, и вышла.

Дойдя до лестницы вниз, направилась в портальную комнату. Переправившись в замок алхимиков, прислонилась спиной к холодной стене, постепенно съезжая вниз.

«Ну, ничего себе мысли у Сирсилиса. Значит все эти «мадемуазель демро Нат вы неправильно держите клинок» лишь предлог, чтобы подержать за ручку или постоять за спиной? Вот дура, а не замечала ведь. Надо будет к нему присмотреться, куда он обычно смотрит, объясняя материал или говоря подобные глупости.

Да. У меня есть задание».

Поднявшись, так как уже сидела на корточках, опираясь спиной о стену, Лео направилась в кабинет Главного Защитника и только сейчас заметила, Аврель куда-то улетел по своим делам.

Глава 13. Что же ты со мной делаешь

«Кого там еще принесло?! Если это снова Сирсилис… жаль, у меня не такой кабинет, как любого из Архидуайенов — с лестницы не спустишь — значит, заколдую», — подумал Севем, вставая с кресла и подбирая упавший меч.

Со стойкой мыслью заколдовать наглеца, распахнул дверь и от увиденного захотел протереть глаза.

— Доброе утро, Защитник, — на пороге стояла улыбающаяся Клеопатра, но на легкие нервозные импульсы уже не обращал внимания.

— Вишенка, — прошептал дем Гор, и в то время как меч отправился в ножны, руки сами потянулись к нежной коже.

Сделав шаг, оказался возле неожиданной гостьи и, запустив одну руку ей в мягкие волосы, другой прижал к себе, а потом поцеловал. Тут же на него нахлынула волна тепла, нежности, а из глубины души начал подниматься жар, которого давно не чувствовал.

Севем пришел в себя только когда понял, что не ограничился одним прикосновением, а сейчас мягко пощипывает губами шелковую кожу с голубоватой жилкой на шее. А Клеопатра, дрожа всем телом, прижимается к нему, поглаживая его спину, шею, казалось, ее маленькие горячие ладошки, дотрагиваясь до него, согревали своим теплом, прогоняя душевный холод, поселившийся слишком давно, с необычайной легкостью разгоняемый этой солнечной волшебницей.

Когда они успели оказаться в комнате за уже закрытыми дверями, он не помнил, но сейчас прижимал ее собой к стене возле зеркала.

«Ты пришла ко мне.

Быть не может.

Ты вернулась только для того, чтобы остаться со мной».

«Только не останавливайся», — пробежала ее незащищенная мысль у него в голове.

«Не останавливайся?

Остановись! С ума сошел?! Что ты делаешь?

Что ты можешь ей предложить кроме разбитого высохшего сердца?» — подумал дем Гор, но губы сами потянулись к мягким и податливым губам Клеопатры, его захлестнула новая горячая волна, и появилось чувство, будто оба сердца открылись, выбрасывая тепло и нежность навстречу друг другу.

«Неужели она меня любит?

Нет! Это было бы слишком хорошо для правды. Остановись, — приказал он себе, пытаясь взять эмоции под контроль и не идти у них на поводу. — Не могу. Хоть бы еще чуть-чуть тепла, вместо вечной мерзлоты.

Все равно ухожу, Светос, как Глава Совета Архидуайенов, не мог не подписать мое заявление…»

«Еще», — умоляющая мысль не принадлежавшая ему.

«Я должен это знать, — углубляя поцелуй, подумал Севем, пытаясь погрузиться в ее мысли в надежде узнать правду. — То, что Драхем влюблен в тебя — это я и так знаю, а вот Сирсилис действительно не теряет времени с Музой, но…

О, ты знаешь о его снах, и какова реакция? Тебе за него стыдно? Поверь, мне иногда снится и не такое.

И жалко Музу? Думаешь, она не знает, что его сердце давно занято и не ее персоной? А вот твои сны мне очень даже нравятся, но я обещаю более интересные игры.

Значит, все правда».

«Пожалуйста», — мысль волшебницы, переходящая в невнятный стон просьбы.

Только теперь почувствовал, насколько увлекся, выпуская собственную магию, окутывая ею их обоих: Клеопатра в его руках уже захлебывалась собственными эмоциями, словно пела сладостную музыку для его ушей, а он сам должен был остановиться уже давно, так как стало слишком жарко, а внутренние запреты слетали с молниеносной скоростью.

«Да, я потом буду себя ненавидеть, но обязан так поступить».

— Что вы себе позволяете?! — прошипел он, отстраняя ее от себя и чувствуя, как холод разом захлестывает его душу, которая, казалось, отогрелась в лучах чувств Клеопатры.

«Нет, Вишенка, не смотри на меня так, словно я отнял самое дорогое, что у тебя есть».

Волшебница стояла в метре от него, пытаясь унять дрожь, и Севему стоило больших усилий сдерживать себя в руках, не привлечь ее к себе снова для ощущения желанного тепла. С виду казался абсолютно спокойным, в то время как оба тяжело дышали, а внутри бушевал ураган.

«Я позволяю?! — Клеопатра даже не пыталась блокировать возмущенные мысли. — Ладно».

— Вы уходите, — она не спрашивала, а утверждала, кидая на стол его заявление.

«Что оно у тебя делает? Ты украла его в кабинете Архидуайена? Зачем?»