Заговор

Следующие десять минут я делал зарядку, потом растяжку, потом почти двадцать минут в душе брился, мылился, чередовал ледяную воду и кипяток. Когда я вышел из ванны, завернутый в белое полотенце, я был готов весь день жонглировать ножами в клетке со львом. Для полного ощущения счастья мне не хватало только чашки кофе от тетки Розы.

Но столик был пуст. Ни еды, ни кофе. Зато в кресле сидел и хищно смотрел мне в лицо Зима. Рядом с ним стояли двое уже знакомых мне по дню, когда меня отправляли в тюрьму, охранника. По-прежнему в дешевых черных полиэстеровых костюмах и белых рубашках. Они их вообще когда-нибудь снимают, или это такой ЧОПовский бусидо — всегда носи черный костюм? Забавные мысли лезут в голову. Хотя поводов для забавы, если честно, нет.

Глава 33

В 06:01 я снял трубку и набрал тройку.

Заказав завтрак поборол соблазн отказаться от зарядки и все же сделал свой стандартный комплекс, не забыв завершить все растяжкой. Тело требовало калорий. Я вчера неплохо поужинал, но ночь была насыщенной и мне требовался приток энергии. Пока моя новая союзница Роза готовила мне еду, и я искренне надеюсь что сегодня она будет калорийнее моего первого завтрака в этом доме, я отправился в душ.

Двадцать минут контрастного душа, много шампуня, пены, крем после купания. Взяв из стопки самое большое полотенце, я намотал его на бедра и, в предвкушении еды и ароматного кофе, вышел из ванной комнаты.

Но столик был пуст. Ни еды, ни кофе. Зато возле кровати стояли двое уже знакомых мне мордоворота-охранника, именно они меня передавали ментам отправляя в тюрьму. А в кресле сидел и хищно смотрел мне в лицо Зима.

— Сядь. — Зима ногой подтолкнул ко мне кресло на колесиках, которым я недавно подпирал дверь.

Я поправил полотенце на бедрах, чуть ослабив его. Как только девушки могут сидеть в узких юбках? И есть ли этикет по тому, как сидеть на переговорах шотландцам в килтах? Я улыбнулся своим мыслям.

— Тебя что-то веселит? — Зима сжал пальцами подлокотники. Вот почему злых людей всегда бесит чужая улыбка?

— Я говорил тебе, Максим, что тебе не следует совершать ошибок, помнишь? Ты уже совершил одну, которая ухудшила тебе жизнь, похоже ты сделал и вторую, которая заберет у тебя эту твою жизнь.

Хватит молчать. Конечно можно довести его до белого каления молчанием, но нужен ли мне сейчас непредсказуемый эмоциональный ребенок с неограниченной силой, злящийся на меня? А он был зол, это видно по сцепленным рукам, раздувающимся ноздрям, по дыханию. Хотя. Лицо нормального цвета, зрачки не расширены, губы расслаблены, только скулы играют. Эээээ, батенька. Да вы тут спектакль устраиваете, на понт меня своим злобным видом хотите взять? Ну ну, потанцуем.

— Я истратил слишком много воды? Фальшиво пел в душе? Храпел ночью? Что случилось?

— Я знаю, что это ты, я чую, это ты скотина!

— Антон, у тебя в голов что, колесо со случайными фразами? Хватит его крутить, не попадаешь с ответами. Что случилось говорю?

С деланным усилием Зима взял себя в руки и очень тихим голосом, медленно, отчетливо проговаривая каждый слог, произнес:

— Не юли, падла, я знаю, что это ты сделал. Я знаю, что это не случайность и не несчастный случай, это ты, нутром чую.

— Антон, мне кажется у меня проблемы со слухом. Как будто я не слышу какие-то частоты, на которых ты выдаешь мне нормальные, адекватные ответы. А вот бред вероятно выдается на других, доступных мне частотах, и я его слышу. Другого объяснения, почему ты говоришь какую-то непонятную ерунду нет. Или постой, может ты просто глуп?

Зима вскочил, оба гиганта, с изумительной для меня грацией и даже некоторым изяществом, переместились ко мне и очень профессионально заблокировали, я даже не заметил, как мои руки взмыли вверх в каком-то хитром болевом захвате. Я та думал они просто устрашающие шкафы. Жизнь снова дает мне урок, нельзя судить о противнике по внешнему виду. Я приподнял голову и увидел, что Зима достает из внутреннего кармана складной нож. Плохо, очень плохо. Неужели я неверно прочел его. Он не играет злость, а реально бесится?

— Стоять. — Ровный, тихий, спокойный и беспредельно властный голос. — Поднимите его. Полотенце долой. Поверните.

Охранники, подхватив меня под мышки легко, даже без каких-либо выдохов или кряканий, подняли мои восемьдесят плюс килограммов на практически вытянутых руках. Один из них даже ухитрился при этом сдернуть с меня полотенце.

— В этом доме меня уже во второй раз носят на руках. Григорий, ты за мной ухаживаешь?

— Ты или юродивый, или …, — Григорий не закончил фразу. — Антон, дай ему портки, только проверь сначала, чтобы ничего в них не было.