Заговор

— Товарищ генерал, это он, эта сука меня в Афганистане резал, — напряжение последних недель и хмель сделали свое дело, Семен брызжа слюной тыкал в натовского полковника пустым рукавом. — Это он, он узнал меня, он по-русски лучше нас с вами говорит паскуда, а теперь он тут водку за дружбу пьет, а я из-за него летать не могу.

Семен здоровой правой рукой схватил погон с серебряным орлом и рванул на себя. Погон не оторвался, но полковник буквально налетел на Семена и приобняв ловко закинул правую ногу под голень левой ноги Семена и, придав чуть-чуть усилия, повалил его на пол, сам упав на него сверху. Со стороны все смотрелось, будто бы пьяный русский схватил и повалил на себя натовца. После падения губы полковника оказались у самого уха Семена и он прошептал на чистом русском:

— Ну конечно же я тебя помню, я за тебя свой золотой лист на погоны получил, надо было тебе тогда не руку, а яйца отрезать, сейчас бы солистом в своем хоре был бы, — он легко оттолкнулся от Семена и встал на ноги.

— You're drunk soldier. You disgrace your uniform, — с презрением выплюнул он казаку, все еще лежащему на полу, — General, is it the normal behavior for your staff? Or it's a part of the entertainment? — обратился он к генералу.

— Интертейнмент, точно, интертейнмент. Сейчас я этому казачку отдельную шоу программу устрою! — Ревел генерал. — Унесите эту пьянь отсюда, — приказал он тут же подбежавшим двум официантам.

Парни подхватили Семена под мышки и за ноги, легко вынесли из зала в коридор. Когда Семена поднимали он весь как-то странно обмяк. На него навалилась непонятная мягкость, не расслабленность, а именно обвислость и покорность. Он весь смялся, очень сильно заболело в районе висков, закружилась голова и Семена вырвало прямо на ноги державшего его официанта. Он попробовал что-то сказать, но из моментально высохших губ вылетело лишь какое-то мычание. На штанах расползалось темное пятно.

К счастью, официанты, обслуживающие банкет, были все же не просто сотрудниками какого-нибудь ресторана, а обученными людьми. В том числе и элементарные знания по медицине им в академии тоже преподавались. Один из них понял, что казак не просто пьян, тут что-то посерьезнее, и вызвал скорую.

Об инсульте отца Григорий узнал в этот же день, друзья по хору позвонили в Краснодар и рассказали ему о происшествии. Через шесть часов Григорий был в Москве, а уже через двадцать часов Семена Титова, с диагнозом ишемический инсульт, привезли в госпиталь Бурденко. В тот самый военный госпиталь, где четырнадцать лет назад ему ампутировали руку.

Лечение шло сложно. Семен не мог говорить, практически не мог пользоваться рукой, лишь слабо шевелил пальцами. Друзья по хору рассказали Григорию все, что произошло на банкете. А еще Григория вызвали к начальству и разнесли в пух и прах. Оказывается, генерал, присутствовавший при инциденте, пообещал натовскому полковнику «разобраться и наказать» алкоголика-казака. И как не странно, обещание свое не забыл. На Семена чуть не дело завели, за попытку срыва важнейших международных переговоров. Генерал требовал публичной порки казака, и ему плевать было на то, что Семен говорил тогда и в каком состоянии он находится сейчас.

Долгие дни провел Григорий в палате отца. Кое как, мыча и подавая знаки глазами, Семен смог рассказать сыну, кого он встретил на том банкете. Григорий подключил все свои связи и выяснил, что натовский полковник был военным атташе при посольстве Соединенных Штатов, аккредитованный МИДом и имеющий дипломатическую неприкосновенность. Григорий, опять же пользуясь служебным положением, обошел множество кабинетов, везде рассказывая историю отца и требуя предпринять что-либо в отношении полковника. Пока однажды его не вызвал его непосредственный начальник и не ознакомил с приказом о переводе Григория Титова из московского центрального управления службы охраны в территориальное УФСБ по Краснодарскому краю.

— Расстроил ты меня, Гриша, — сказал ему на прощание шеф, — у меня на тебя были большие планы, глядишь, через пару тройку лет ты бы и этот кабинет занять мог. Ан нет, оказывается, для тебя семья важнее родины. Ну зачем ты под этого полковника роешь? Кому и что доказать хочешь? Думаешь, мы его историю службы не знаем? Или нам твоего отца не жалко? Но раз мы поставлены государством охрану нести, про себя и родственников нам думать нельзя. Нам сейчас никак невозможно со штатами ссориться, они нам столько денег дают, что без них наша экономика давно бы уже загнулась. А то, что за это нужно чуть гордость усмирить, где-то оружейный заводик на выпуск сковородок перевести или какую часть расформировать, так это ничего, это дело наживное. Понадобится, мы это мигом восстановим. Жаль, что ты этого не понимаешь.