Заговор

Не получилось. Не удалось освободиться от пены, от накипи той первой волны сторонников, которые практически ничего не умели делать, кроме как болтать языком. Все, кто был рядом в тот тяжелый 1991 год, после прихода к власти моментально объединились в кланы и кланчики, которые постоянно давили на меня, припоминая свои заслуги в победе над коммунизмом и проталкивая свои идеи и своих друзей на высокие посты. В этом круговороте почти не было честных людей, поэтому воровство, коррупция, мошенничество начали процветать с невиданной силой. Уследить за всем было просто невозможно. Все решали только свои личные дела, разогнать их в тот нестабильный период — означало потерять их поддержку…

И действительно, перед закрытыми глазами президента струились мириады лиц, которых становилась все больше и больше, пока полотно видения не стало полностью кровавым. Видение вдруг исчезло. Он понимал, что умирает, и это его уже не волновало, он безмерно устал не только от этой жизни и извечной своей борьбы, но и от самого себя…

Даже подсознательно, как в жизни так и на грани смерти, его мозг и душа и не могли и не хотели оценивать его деяния адекватно полученным результатам. По сути этот человек был запрограммирован не на созидание, а на разрушение. Он один нанес России и ее народу такой урон, какой и не снился фашистской Германии во второй мировой войне. Маразм целой вереницы его высказываний, от знаменитых тридцати восьми попугаев, держащих чеченских террористов на мушке, до введения новой табели о рангах для министров, подающих в отставку, чтобы не выполнять преступные приказы. Такие люди теперь по его определению называются шантажистами.

Все его перлы такого рода вызывали гомерический хохот заграницей и мат-перемат в устах своих сограждан в его адрес, так как он позорил не себя, это почти никого не волновало, а страну и должность которую он занимал. В людях, которые уходили от него, оставалось только презрение. Он был для них вероломным и неблагодарным вурдалаком. Он обрек Россию на вымирание. Люди умирали от голода, от истощения, от болезней, которых не знала раньше страна, от безысходности. Они гибли в межнациональных конфликтах и войнах, умирали от ножа преступника и пули киллера.

Он видимо, как и вся старая партноменклатура, презирал свой народ и боялся его. Его не волновала возможность потери Россией части своей территории от экспансии других стран, его волновала только потеря единоличной власти тотального масштаба, какая и не снилась ни одному из монархов царской России за всю ее историю. За обладание такой властью ему пришлось пойти на страшное преступление перед народом и государством — расстрелять из танковых пушек свой народ, законную власть, парламент, залив кровью и завалив пеплом здание Верховного Совета России, устлав его территорию трупами сотен патриотов страны, мужчин, женщин и детей.

Поэтому, боясь неминуемого возмездия, он и загонял армию в ситуацию, когда ее развал был бы неминуем, ибо только армия могла изменить ситуацию и поставить его перед судом народа. Тем более, что армия была ему и не нужна, так как не от кого было ему защищаться, он и так сделал Россию вассалом Америки и мирового сионизма. Его страшил только народ, ибо он ясно понимал, что взрыв неминуемо произойдет. Поэтому всеми силами и укреплял милицию, ОМОН и прочие структуры МВД, призванные подавить восстание народа, когда оно произойдет.

Для этого во всех важных регионах и городах страны было сосредоточено двадцать милицейских дивизий внутренних войск, оснащенных по последнему слову военной техники, начиная от специальных боевых вертолетов до удушающих газов новой модификации, обмундированных и экипированных так, как армии даже и не снилось. Молодых и здоровых ребят которым бы бороться с преступностью, натаскивали и готовили к жандармским акциям против своего же народа. Но это не спасло потом режим от краха и возмездия новых властей. Дикий ужас перед народным взрывом парализовал тогда властное ворье стократ сильнее, чем любая мафия или киллеры.

Они ведь были не дураками и понимали, обсуждая это на своих тусовках, что Ельцин превратил всю Россию в один воровской притон. По самым скромным оценкам швейцарских, финансовых аналитиков ежегодно в годы ельцинского лихолетья на Запад, в США и Израиль, вывозилось от сорока двух до сорока пяти миллиардов долларов. Но это были явно заниженные цифры, так как швейцарцы не могли знать многих тонкостей тайного ремесла властной воровской элиты. Из тридцати двух тысяч только крупных предприятий и фирм России, занимавшихся экспортом различного вида сырья, полуфабрикатов, энергоносителей, алмазов, драгоценных металлов в виде золота, платины, серебра, черных и цветных металлов, леса, пушнины, рыбы, вооружений и боеприпасов, — половина экспортной выручки присваивалась и оставлялась на Западе.