Заговор

– По какой надобности вы здесь, господин Штайнер? Только не рассказывайте, что приехали на театральный фестиваль или на спектакль с арестом Беназир Бхутто. Кстати, ее завтра освободят, как я и предсказывал. Но от участия в маршах протеста и прочих развлечениях она пока воздержится.

– Очень хорошо для ее же безопасности. Ваш вопрос имеет какое-то практическое значение, мистер Мак-Грегор?

– Вы работаете на германскую разведку. Помните, нас знакомил в Мюнхене заместитель директора БНД.

– Конечно, помню. Правда, с того времени мы не встречались. Вы координировали операции наших «контор» в Лондоне, пытались разгадать планы Беназир Бхутто. Думаю, что эта замечательная женщина смогла всех нас провести.

– Возможно, – с недовольной гримасой ответил Мак-Грегор, – хотя я предупреждал, что она будет принимать решения, руководствуясь только собственными интересами, и понимает каждую договоренность по-своему. Знаете, встречаются такие люди: говорим об одном и том же, а потом выясняется – они вкладывают совершенно разный смысл в сказанное и трактуют каждое слово так, как им нравится.

– Это особенность Востока, мистер Мак-Грегор. Главное – понять, совпадают ли интересы, а слова – вещь вторичная. И необязательная. Однако я бы не стал оправдывать американскую тактику. У меня с самого начала складывалось впечатление, что в переговорах с Беназир вы блефуете. Подталкивали ее к разделу власти с Мушаррафом, а сами в это не верили. Почему она должна была вам поверить?

– Нам было необходимо убедить ее вернуться в Пакистан, любой ценой.

– Но вы ошиблись. Наверняка для вас стало неожиданностью, что Беназир сразу же попытается объединиться с радикалами.

– Не считайте меня наивным простофилей, господин Штайнер.

– Упаси бог, я отношусь к вам с большим уважением.

– Взаимно. Что касается американской стратегии в отношении Пакистана и других исламских стран, то сказать что-либо определенное я не могу при всем моем желании. Все смешалось, перепуталось. Единой стратегии нет, правая рука не знает, что делает левая. В общем, все намного хуже, чем в серале императора Джахангира. Там, как я полагаю, царил строгий порядок.

– Очень строгий. Политику определяли евнухи. Они же исполняли роли министров, – подсказал Питер.

– Ну, в Вашингтоне до этого пока не дошло. Однако мне самому иногда кажется, что удары «Аль-Кайеды» скорее помогают, чем мешают США. Словно эта мистическая организация действует по сценариям, написанным «яйцеголовыми» в Вашингтоне. Опять же сюрреалистическая картина с поисками Усамы бен Ладена. За это время разыскали Саддама Хусейна и повесили, набили террористами тайные тюрьмы по всему миру…

– В двадцати девяти странах, если не ошибаюсь, – заметил Питер.

– Не совсем так. С двадцатью девятью странами у США секретные соглашения о транзите самолетов и другого транспорта с захваченными террористами – без досмотра и документов. А стран, в которых разместились тайные тюрьмы, намного меньше.

– Извините, я перебил, не удержался, – покаялся Питер.

– Да, в сущности, я уже закончил свою мысль. Бен Ладен превратился в невидимку, в символ. Но выскакивает, как чертик из шкатулки, когда нужно попугать мир. Странно все это, – вздохнул Мак-Грегор.

Выглядел он далеко не таким спокойным и умиротворенным, как в начале беседы.

– Но это похоже на теорию заговоров. Вряд ли вы ее разделяете, – сказал Питер.

– Почему бы и нет? Речь не идет о заговоре «Аль-Кайеды» с федеральным правительством. Там вы не найдете безумцев, которые пойдут на союз с террористами. Но сделка между «Аль-Кайедой» и мегакапиталами, американскими или, предположим, арабскими, вполне возможна, – уточнил Мак-Грегор.

«Он пытается заинтересовать, произвести впечатление или намекает, что у него имеется конкретная информация?»

Питер внимательно посмотрел на погрустневшего Мак-Грегора.

– Бизнес циничен. Ему наплевать на патриотизм, звездно-полосатый флаг и прочее. Все подчинено магии денег. Почему бы не воспользоваться террором, когда это выгодно? – продолжил Мак-Грегор.

«Откровенен, слишком откровенен. Проверяет мои взгляды? Специально подставляется, чтобы выяснить мою реакцию? Если пойду ему навстречу, клюну на приманку, то может решить, что я доверчив. Это игра? Или его реально что-то беспокоит?» Питер пока не мог ответить ни на одно из этих предположений.

Питер задумчиво молчал и отпил маленький глоточек самого лучшего шотландского виски, которое только можно было заказать в этой странной гостинице. В выборе напитков его вкус и пристрастия Мак-Грегора совпадали.

– В политике все возможно, как и в бизнесе. В этом смысле вы, конечно, правы, – наконец согласился Питер. – Вероятен любой заговор, хотя я все же предпочитаю слово «комбинация» или «сделка». Было бы желание.

– Жгучий интерес, желания мало.

– С этим не поспоришь! И полное отрицание морали, – сказал Питер, подумав: «Не слишком ли я часто соглашаюсь?»

– В бизнесе и политике смешно говорить о морали.