Заговор

— Адриана Клещинская, конечно, знала, что женщина не может быть избрана папой римским, — снова заговорил Хенрик Вальберг. — Тогда она решила выдать себя за мужчину и стать примерным священником в глазах своих коллег, создавая себе репутацию сурового и строгого святоши, даже женоненавистника, если это требовалось, чтобы лучше их обманывать. Все время своего священства она стремилась продемонстрировать свою огромную энергию, полное подчинение самой консервативной традиции церкви и абсолютную преданность католическому делу. Так что ее рвение было быстро замечено влиятельными лицами Ватикана, которые добились ее назначения кардиналом, при том что никто не догадывался об обмане.

Директор Крипо наблюдал за Сарой, обеспокоенный тем состоянием прострации, в котором она пребывала: глаза уставлены в пустоту, никаких эмоций на страшно бледном лице.

Зная, что она захочет узнать всю правду, пусть даже для того, чтобы однажды из отдельных элементов собрать целую картину, он завершил рассказ Софии Ковяк итальянской полиции.

— Став кардиналом, Адриан сблизился с действующим папой. Она, простите, он знал, что не имеет никаких шансов на избрание без его поддержки. Тогда, зная его желание провести реформы и сделать церковь более открытой, Адриан пошел на риск, раскрыв понтифику свой план: совершить безумный акт и в один момент изменить менталитет, поставив женщину во главе католической церкви. Дискуссии продолжались более двух лет, до тех пор, пока папа не согласился и они не составили среднесрочный план. Понтифик должен делать все, чтобы раздражать консервативно настроенных кардиналов, составляющих большинство римской курии, выпуская декреты, смягчающие позицию церкви по вопросам разводов, абортов, положения женщин… А Адриан Клещинский параллельно будет выставлять себя энергичным и решительным знаменосцем консерватизма. Если все пройдет успешно, кардиналы попадут в ловушку и, после отречения папы, на которое он пойдет по надуманным медицинским причинам, поспешат избрать понтификом человека, способного навести в церкви порядок, расшатанный уходящим папой. Адриан Клещинский представлялся идеальным кандидатом для выполнения этой задачи выправления положения.

Чем дальше шли объяснения Софии, тем больше Сара осознавала титаническую работу Адрианы и тем острее и сильнее чувствовала собственную вину.

— Выбрав Адриана, кардиналы должны были понять свою ошибку слишком поздно. Потому что, будучи избран, Адриан не собирался атаковать их открыто, объявив о своей принадлежности к женскому полу и о желании реформ. Он знал, что резкие действия приведут к саботажу и сопротивлению, которые похоронят его гуманистический проект. Напротив, он намеревался тонко использовать свой авторитет, чтобы приблизить церковь к заветам Христа, постепенно лишая Ватикан его чрезмерных богатств, переводя их приходским церквям в городах и деревнях. И разумеется, открыть женщинам двери церкви и путь к священству. И, только осуществив эту революцию, предполагал открыть свою истинную природу, надеясь, что католическое сообщество будет к тому времени готово принять женщину в роли папы. — Хенрик Вальберг понизил голос, чтобы закончить: — Вот, в основных чертах, то, что рассказала София Ковяк. Мы, конечно, проводим проверки, но, кажется, пресса начала собственное расследование.

На губах Сары появилась безрадостная улыбка. Последние слова Шафи Рейнвассер приобрели свой полный смысл: «Людмила… она принесла… самую большую жертву из нас троих…»

«Жертвой были ее отречение от собственного тела и своих женских убеждений, чтобы жить как мужчина, — подумала Сара. — Жить изо дня в день под страхом разоблачения. Многие женщины использовали трюк с переодеванием, чтобы существовать в мире, управляемом мужчинами, но никогда это не длилось так долго и никогда ставка не была так велика».

Опустив голову, обессилев, Сара представила себе торжествующую улыбку на губах Адриана Клещинского, когда тот появился на балконе.

Эта улыбка вызвала у нее такое раздражение, потому что она приняла ее за проявление спесивого самодовольства. А это была всего лишь улыбка человека, видящего, что осуществилась его мечта. Мечта, которая должна была навсегда изменить цивилизацию.

Мечта, которую оборвала она, сама того не желая. Но вину за это она будет чувствовать всю оставшуюся жизнь.

— Вы не могли этого знать, Сара, — снова повторил Хенрик Вальберг.

Это были последние слова, которые Сара услышала, прежде чем мощный транквилизатор отключил ее сознание.

Глава 61

Сара сразу проснулась, когда в дверь камеры постучали. Глядя в облезлый потолок, она восстанавливала контакт с мучительной реальностью. Кошмарный пазл ее жизни медленно вставал на места, и тошнота скрутила желудок. Она села на край койки и стала тереть лицо ладонями, прогоняя остатки сна. Сколько времени она проспала? Какой сегодня день? Какой смысл придать своей жизни теперь?