Заговор «Аквитания»

– Конечно, мой генерал! – послышался испуганный голос из спальни.

Бертольдье самодовольно усмехнулся. Он по-прежнему остается мужчиной, с ним считаются невероятно сексуальные двадцатипятилетние женщины, которые любят деньги, шикарные машины, красивые картины, но не только это – им нравится, когда он входит в их тело. Ну а сейчас он слишком огорчен, чтобы раздеваться, его нервы не выдержат такой нагрузки. У него на уме другое – расслабиться без лишних усилий.

Звук открываемой двери прервал его мысли. Появилась жгучая брюнетка. Ее чуть удлиненное красивое лицо выражало нетерпение, огромные темные глаза были устремлены куда-то вдаль. Накурилась марихуаны, решил Бертольдье. На ней был коротенький халатик из черных кружев, сквозь который просвечивали округлые груди, бедра заманчиво подрагивали, когда она многообещающей походкой направилась к кушетке…

– Ты прекрасна, нильская шлюшка. Садись. День был ужасный, просто чудовищный, и он еще не кончился. Мой шофер вернется через два часа. За это время мне нужно отдохнуть и расслабиться. Помоги мне, египтяночка. – Бертольдье расстегнул «молнию» на брюках и потянулся к девушке. – Приласкай его, я тоже приласкаю тебя, а потом сделай то, что ты умеешь делать. – Генерал схватил ее за груди и с силой притянул к себе. – Давай же, давай. Сделай это!

Двое мужчин появились из спальни, и ослепительные вспышки блица заполнили комнату. Девушка вспрыгнула обратно на диван, а генерал растерянно уставился на вошедших. Один из них упрятывал в карман фотоаппарат, а второй – невысокий крепыш средних лет с пистолетом в руке – приближался к ходячей легенде Франции.

– Восхищен вашим вкусом, генерал, – проговорил он хриплым голосом. – Мне кажется, я всегда восхищался вами, даже тогда, когда не соглашался с вами. Вы меня не помните, но в Алжире вы подвели меня под трибунал и отправили на три года в тюрьму за то, что я ударил офицера. Я был тогда старшим сержантом, а он под любым предлогом подвергал моих людей тяжелейшим наказаниям. Три года в вонючих бараках за пощечину парижскому хлыщу. Три года за то, что я заботился о своих людях.

– Сержант Лефевр, – авторитетно сказал Бертольдье, невозмутимо подтягивая брюки и застегивая «молнию». – Я никогда ничего не забываю. Вы нарушили устав – нанесли оскорбление действием офицеру. Вас следовало расстрелять.

– В течение этих трех лет бывали моменты, когда я жалел, что вы не сделали этого, мсье. Но здесь я не для того, чтобы обсуждать алжирские дела, – я и тогда уже знал, что вы все – сумасшедшие. Сейчас я уведу вас с собой, а через несколько дней верну в Париж целым и невредимым.

– Что за наглость! – выкрикнул генерал. – Вы думаете запугать меня своим пистолетом?

– Нет. Пистолет этот скорее для того, чтобы защититься от вас – вдруг храброму прославленному генералу взбредет на ум сделать какой-нибудь театральный жест. Я знаю, что физическая опасность или даже угроза смерти не способны воздействовать на вас. У меня есть иной аргумент, куда более убедительный.

Бывший сержант достал из кармана второй пистолет странной формы.

– Этот пистолет заряжен не пулями, а капсулами с химическим составом, который настолько ускоряет работу сердца, что оно в конце концов не выдерживает. Сделанные нами снимки сразу же после вашей смерти получат самое широкое распространение, и все увидят, что великий генерал пал бесчестной смертью на том поле боя, которое он любил более всего. Снимки эти сделаны в таком ракурсе, что достаточно небольшой ретуши – конечно, не меняя позы и вашего выражения лица, – и «она» превратится в «него», и вашим партнером окажется не девушка, а мальчик. В свое время ходило немало слухов о ваших странных наклонностях и причинах вашего скоропалительного брака. Не этот ли секрет утаивал великий генерал всю свою жизнь? И не этим ли генерал де Голль держал в узде рвущегося к власти полковника? Молоденькие мальчики, когда нет женщин… Поговаривали о купленных лейтенантах и капитанах, об изнасилованиях, о допросах на ваших квартирах… Аппетит этого экс-победителя простирался на всех – без различия пола.

– Хватит! – выкрикнул Бертольдье, вскакивая с дивана. – Дальнейший разговор бессмысленен. Несмотря на полную бездоказательность ваших гнусных инсинуаций, я не желаю, чтобы мое имя поливали грязью! Пленку!

– Мой бог! Значит, это правда, – изумленно прошептал бывший сержант.

– Пленку! – заорал генерал. – Отдайте мне ее!

– Отдам, – ответил Лефевр, – в самолете.