Заговор «Аквитания»

– Я требую большего! – послышался крик ночного хищника. – Я всегда требую большего!

– Маркус! – прошептал сабра, прикрывая глаза и прислонясь к стене, ища в ней опоры и отворачиваясь от лежащего на полу трупа. – Это ты… мой вождь, моя совесть? Ты ли это?

– Да, это я, Хаим, друг мой. Нам нужно действовать без промедления. Войска уже выведены на позиции?

– Да, на Шархёрне. Двенадцать команд, натренированных и подготовленных. Смерть никого не остановит.

– Именно это мне и нужно, знать, – сказал Делавейн.

– Они ждут вашего сигнала, генерал. – Абрахамс резко вздохнул и, потеряв над собой власть, заплакал.

– Что с тобой, Хаим? Возьми себя в руки!

– Она мертва! Моя жена лежит мертвой у моих ног.

– Господи, что случилось?

– Она услышала, она подслушивала… потом… попыталась убить меня. Мы боролись, и вот она мертва.

– Ужасная, ужасная потеря, мой дорогой друг. Позволь мне выразить глубочайшее сочувствие твоему горю.

– Спасибо, Марк.

– Ты ведь знаешь, как тебе действовать, не так ли, Хаим?

– Да, Марк, я знаю.

Раздался стук в дверь. Стоун поднялся с кресла и неловко взял лежащий на столе пистолет. Правда, за долгие годы общения с человеческими отбросами ему только раз пришлось воспользоваться оружием. Он подстрелил в Стамбуле информатора из КГБ, который явился пьяным и набросился на него с ножом. Но и этого единственного случая оказалось достаточно – Стоун не любил оружия.

– Кто там? – спросил он.

– Аврелий, – отозвался голос за дверью. Стоун отворил дверь.

– Меткалф?

– Да. А вы – Стоун?

– Входите. Думаю, нам следовало бы изменить пароль.

– Полагаю, можно было бы воспользоваться и словом “Аквитания”, – сказал офицер военно-воздушной разведки, входя в комнату.

– Лучше не надо.

– Честно говоря, мне оно тоже не нравится. У вас найдется чашка кофе?

– Добуду.

– В таком наряде я выглядел бы уместнее где-нибудь на Гавайях, – отозвался разведчик ВВС, стройный мускулистый человек среднего возраста, одетый в легкие летние брюки и спортивную ветровку. Его сухощавому лицу хорошо соответствовали редеющие каштановые волосы, подстриженные довольно коротко, и темные круги вокруг ясных, властных глаз. – Вчера в девять часов утра я из Лас-Вегаса добрался на машине до Хэлдорана, а оттуда начал кружить по всей стране, чтобы сбить с толку компьютеры. Прыгая из одного аэропорта в другой, я сменил столько фамилий, что и сам в них запутался.

– Да, нагнали на вас страху, – заметил человек в штатском.

– А если вам совсем не страшно, значит, я разговариваю не с тем человеком.

– Мне не просто страшно, полковник, я в ужасе. – Стоун подошел к телефону, заказал кофе и, не вешая трубку, повернулся к Меткалфу: – Выпьете чего-нибудь?

– С удовольствием. Канадского виски со льдом, если не возражаете.

– Завидую вам! – Стоун распорядился насчет выпивки, и они оба сели. Некоторое время в номере слышался только шум улицы. Двое мужчин молча изучали друг друга, даже не пытаясь скрыть этого.

– Вы знаете, кто я и чем занимаюсь, – сказал, наконец, полковник. – А кто вы и чем занимаетесь?

– ЦРУ. Двадцать девять лет службы. Заведовал отделениями в Лондоне, Афинах, Стамбуле и других местах восточнее и севернее. Верный служака, координатор секретных операции, пока меня не выперли. Есть еще вопросы?

– Нет.

– Что бы вы там ни сделали со своим автоответчиком, вы все сделали правильно. Сюда звонила жена Конверса. Меткалф чуть не вскочил со стула.

– Ну и?…

– Поначалу все шло вкривь и вкось – я оказался не на высоте, но в конце концов он вышел на связь или, лучше сказать, он сам заговорил. Он был рядом с нею все время.

– Значит, вы все-таки оказались на высоте.

– Он хотел только одного – знать правду. А сказать ее было совсем не трудно.

– Где он? Вернее, где они?

– Где-то в Альпах. Вот все, что он сказал.

– Черт побери!

– Но это – пока что, – добавил Стоун. – Прежде всего он хочет кое-что от меня получить. Показания под присягой. Можете называть их письменными показаниями, заверенными по всей форме.

– Что?

– Нет, вы не ослышались. Показания от меня и тех людей, с которыми я работаю, – точнее, на которых я работаю, – с изложением всего, что мы знаем и что мы делали.

– Он набрасывает вам на шею удавку, и, признаться, я не осуждаю его за это.

– Это часть его планов, и я тоже не осуждаю его, но он говорит, что это – дело второстепенное. Ему нужна “Аквитания”. Он хочет поставить к стенке Делавейна и всю его свору прежде, чем они развяжут эту серию убийств.

– Об этом думал и Сэм Эббот. Убийства, массовые террористические акты здесь и по всей Европе – верный путь ко всеобщему хаосу в мировом масштабе.

– Это ему рассказала жена Конверса.

– Нет, он сам пришел к такому выводу, проанализировав то, что Конверс ей сказал. Конверс не понимал скрытый смысл услышанного им в Бонне.

– Теперь он уже понял, – сказал Стоун. – Я ведь сказал вам, что я в ужасе? Может быть, поискать слова посильнее?