Заговор Англии против России. От Маркса до Обамы

Для нас же подобное поведение совершенно аморально прежде всего потому, что в нашей истории практически не случалось условий, благоприятствующих ему. Врагов у нас всегда было очень много. Располагались они в основном по периметру нашей страны, так что точек соприкосновения между собою у них было куда меньше, чем с нами, – значит, и организовать значимые интриги между ними мы не могли, ибо друг от друга они могли оторвать меньше, чем от нас. Наконец, едва ли не каждый враг по отдельности оказывался куда слабее, чем наша страна, а потому можно было усмирять их по отдельности.

Словом, Павел резко повернулся от Англии к Франции. Даже начал подготовку грандиозного стратегического манёвра – вторжения в Индию, где к тому времени английское владычество было ещё недолгим, но уже неприятным. Поход русских казаков, усиленных французами (их англичане изгнали из Индии несколькими десятилетиями ранее, так что на фоне английской безжалостности французское правление успело стать предметом радужных легенд), мог сокрушить главное звено колониальной империи.

Англия ответила по обыкновению – исподтишка. В числе главных деятелей дворянского заговора, завершившегося убийством Павла, был и тогдашний английский посол в России. По намёкам мемуаристов, он пообещал заговорщикам на случай неудачи убежище на острове: традиция невыдачи из Лондона беглецов к тому времени уже устоялась да и по сей день нерушима.

Российским императором стал Александр I, что радикально изменило политический курс страны.

В войнах 1806-го и 1807-го годов Россия помогала Пруссии, сражавшейся с Наполеоном. Именно тогда проявился стратегический гений Кутузова: в преддверии битвы при Аустерлице. Тогдашний король Пруссии Фридрих Вильгельм III хитрил и тянул с вступлением в антифранцузскую коалицию. Ни Александр I, ни явно недалёкий австрийский император Франц I не усмотрели в этом сколько-нибудь значимой угрозы – они полагали собственные силы более чем достаточными для разгрома Франции. А вот Кутузов счёл необходимой концентрацию всех возможных сил. Он настаивал либо на немедленном присоединении Пруссии к союзникам, либо на затяжке войны – благо на зиму можно было отступить в чешские горы.

Но Александра и Франца поддерживали самонадеянные теоретики. У нас – очередной князь Долгорукий, у австрийцев – генерал Вейротер. Наполеон же изобразил истощение своей армии. Он вроде бы уклонялся от соприкосновения с союзниками. Тем самым он выманил их на прямое столкновение, где был непобедим. Кутузов мог переиграть его только на высших уровнях стратегии, вне прямого контакта противников. Но монархи – его собственный и союзный – не дали ему проявить свои сильные стороны, подставив его под сильные стороны французского полководца.

Манёвры Наполеона оказались очередным воплощением древнего принципа «разделяй и властвуй». Прежде всего он при Аустерлице разбил австрийские и русские войска. Затем, когда Пруссия всё же вступила в войну, разгромил её за несколько месяцев. Наконец он навязал России договор, включающий её в систему континентальной блокады вопреки воле её дворян: Наполеон и Александр заключили Тильзитский мир. Это соглашение привязало Россию (а заодно и Пруссию) к Франции. В 1809-м году блокаду поддержала и Австрия.

Наполеон продолжил создавать единую Европу в пику Англии (с явным преобладанием самой Франции – но и другие страны обрели бы немалые дополнительные возможности прогресса). Но Россия уже не могла участвовать в этом единстве. Даже если сам Александр предпочёл бы промышленное развитие России роли сырьевого и полуфабрикатного придатка – он не рисковал противостоять единству английских интриганов и собственных дворян, ибо знал, чем это завершилось для его отца. Столкновения с Францией оказались неизбежны – и понадобилась выработка новой военной стратегии. Хотя в смысле экономическом и политическом стратегия союза с Англией против Франции была заведомо проигрышна.

Это, кстати, понимали некоторые из умнейших люди в самой России. В частности, Кутузов восхищался Наполеоном не столько как военным, сколько как государственным деятелем. Он даже после вторжения Наполеона рассчитывал заключить с ним перемирие на условиях восстановления довоенного положения. Кутузов видел, из какой экономической и политической трясины Наполеон вытащил Францию. И был уверен: России нужны схожие меры.

Но ещё находясь в фарватере французской политики, в 1808-м году Россия объявила войну Англии. Александр I предложил Швеции примкнуть к антианглийской коалиции. Король Швеции Густав IV отказался, вернув при этом ранее полученный орден Святого апостола Андрея Первозванного, и объяснил, что не хочет носить награду, которой русский император одарил «узурпатора» Наполеона в Тильзите. В ответ Александр I вторгся на территорию Финляндии, фактически принадлежащей шведам.