Заговор богов

Криста улыбнулась человеку. Человек улыбнулся Кристе. С лестницы спустилась пара: смешливый мужчина в тенниске и широких парусиновых штанах и скуластая блондинка бальзаковского возраста. Мужчина что-то бойко говорил спутнице. Блондинка прыснула в кулачок. Постоялец мельком покосился на людей, стоящих у стойки. Задержал взгляд на Кристе, что не укрылось от внимания блондинки. Она тоже критически посмотрела на Кристу. Потом мужчина глянул на Анджея и нахмурился, словно пытался что-то вспомнить. Подошел, похмыкивая в кулачок, протянул руку.

– Симпсон. Рональд Симпсон. Из Небраски.

Видимо, не все американские туристы ворочают миллионами, чтобы жить в пятизвездочных отелях.

– Раковски, – на английский манер представился Анджей. – Эндрю Раковски.

– О, отлично, – заулыбался мужчина. – Вы не из Небраски?

– Я не из Небраски, – учтиво улыбнулся Анджей. – Восточная Европа. Поланд. Плохо понимать по-английски, – он сделал вид, что пошутил.

– И вы никогда не приезжали в Небраску? – удивился мужчина.

– Ни разу.

– Странно. Мне кажется, я видел вас в Небраске, – мужчина пожал плечами. – Впрочем, могу ошибаться. Вселяетесь в отель? – мужчина оживился. – Здесь неплохо. Довольно чисто. Правда, по улицам шастает экзотическая публика, но сюда ее практически не пускают…

– Давно живете в «Саргоне»?

– Почти неделю. О, забыл представить, моя жена – Энди. Она тоже Симпсон.

Блондинка широко улыбнулась, показав хищный оскал.

– А это Криста, – сказал Анджей.

– О, мэм… – расшаркался мужчина.

– Симпсоны, надо же… – пробормотала Криста, что было с ее стороны не совсем тактично.

Но американцы были компанейские, оба дружно рассмеялись.

– Ничего страшного, – блондинка обхватила за локоть спутника. – До нас здесь обитало семейство Адамсов. Слава богу, они уже съехали. Нам пора, извините.

– Гуляете? – спросил Анджей.

– Решили вот, – откликнулся Рональд. – Хотим проехаться до Каирского музея. Мучительно тянет к искусству, знаете ли. – Анджей вздохнул – он бы тоже прогулялся до Каирского музея. – Не уверен, что музей еще открыт, но не беда, вернемся завтра. А сегодня просто подышим. Вы не гуляли по площади Ат-Тахрир? Вполне приличные рестораны. Не то что в этом захолустье. На завтрак бобы, на обед бобы, на ужин…

– Секс, – промурлыкала блондинка, обняла своего спутника и с вызовом посмотрела на Кристу.

Мужчина, зардевшись, хохотнул.

– Да, в районе Эль-Тахиб несколько напряженно с досугом… – Рональд встретился взглядом с потомком библейского персонажа, который стоял сзади, скрестив руки на груди, и сунул пятерню:

– Симпсон. Рональд Симпсон. Очень приятно.

– Гурвиц. Лазарь Гурвиц, – сочным басом отозвался семит.

– Вы тоже турист?

– Нет, – подумав, сообщил вселяющийся. – Я прибыл в Египет с иной целью.

– Пойдем, Рональд, – нетерпеливо сказала блондинка.

– Всем удачи, увидимся, – расшаркался Симпсон и дежурно улыбнулся Анджею. – Обязательно поболтаем. Я думаю, у наших стран так много общего… Из какой вы, говорите, страны?

Они отправились к выходу. Мужчина, сделав несколько шагов, обернулся.

– А вы точно не бывали в Небраске?

– Точно, – кивнул Раковский. Он ничего не имел против янки, но всегда считал, что из общего у Польши с Америкой – только единственная буква «а» в названиях.

Они отошли от стойки, к которой мгновенно припал Лазарь Гурвиц.

– Неспокойно мне, Анджей, – зашептала Криста. – Пока ты болтал с этими примитивными америкосами, у гостиницы встало такси. Там двое – мужчина и женщина… Они хотели зайти, но передумали – нас увидели. Стоят на крыльце, делают вид, что разговаривают…

– А ты наблюдательная, – похвалил Раковский, ощутив холодок в затылке.

– Я детектив. Рада бы не заметить, но… Анджи, я чувствую, эти двое тут неспроста. Может, смотаемся через черный ход?

– Вряд ли мы успеем добежать до канадской границы, – натужно пошутил Анджей. – Подожди минутку, я сейчас вернусь.

Он стоял за косяком и чувствовал, как спина покрывается липким потом. Такси уже уехало, двое торчали на крыльце. Упитанный мужчина с модной трехдневной щетиной, арабской наружности (но чем арабская наружность, в сущности, отличается от еврейской, армянской или, скажем, итальянской?). Он что-то сердито выговаривал спутнице. У последней была весьма примечательная внешность – оттого, что никакой внешности у нее не было! Маленькая, с ног до головы укутанная в черные одежды, а сверху еще спускалась чадра с волосяной сеткой, поза понурая, голова опущена – может, и не женщина вовсе?

Нет, Раковский обладал нюхом на женский пол. Особа, внимающая сердитому арабу, была женщиной. Он бы даже сказал, знакомой женщиной…

А вот это уже было странно.