Заговор черных генералов

Сам же, поскрипывая сапогами, начал медленно ходить по кабинету, заложив руки за спину. Прошло почти полтора года с тех пор, как президент Гинденбург вынужден был назначить его рейхсканцлером после выборов в Рейхстаг. Экономика страны лежала в коме, росла безработица, но при этом приходилось выплачивать немыслимые репарации странам-победительницам 1-й Мировой войны. Коммунисты во главе с Тельманом, хотя и загнанные в подполье, готовы были вцепиться в глотку НСДАП, а потом, ее разорвав, установить свою красную диктатуру. Чрезвычайно острой стала ситуация с моральной легитимностью новой власти после неожиданного разрыва конкордата Ватиканом. Отлучение от Церкви всех членов нацистской партии в стране, где каждый второй был католиком, имело катастрофические последствия. Обычные бюргеры, политически инертные, которых в каждом государстве насчитывается не менее девяноста процентов, готовые поддержать любую власть при условии, что их не будут трогать, начали уходить в глухую внутреннюю оппозицию. Из-за этого молчаливого сопротивления он, фюрер, почувствовал, как буквально зашаталось под ним кресло канцлера. В любой момент мог вспыхнуть беспощадный религиозный бунт полуголодного населения. Не лучше обстояло дело и в самой правящей партии. Старый сподвижник Гитлера, капитан Рэм, без штурмовых отрядов которого никогда бы не удалось загнать в подполье коммунистов и социал-демократов, устроив им настоящий террор, имея за спиной пятьсот тысяч активных штыков, метил, по крайней мере, на второе место в партийной иерархии, от которого было рукой подать до кресла первого председателя НСДАП. А на горизонте постоянно грозно маячил канцлер Австрии Дольфус, поддерживаемый Ватиканом, с его компроматом о прошлом Гитлера. Документы, которыми обладал Дольфус, попади они в руки тому же Рэму, мгновенно поставили бы крест на канцлере Германии как политике. Без немедленного физического устранения Рэма и Дольфуса все планы Гитлера по созданию тысячелетней империи и мирового господства арийской расы становились неисполнимы. Действовать в этих обстоятельствах надо было быстро и решительно по всем направлениям.

Выход из сложившейся ситуации виделся только один – диктатура. И не просто диктатура, а диктатура, основанная на социализме с крайним национализмом и расизмом. К такому парадоксальному выводу он пришел не в одиночку. В далеком декабре 1924 года по ходатайству неизвестного покровителя его неожиданно выпустили из Ландсбергской тюрьмы, в которой он оказался после неудавшегося «пивного путча» в Мюнхене. И вот тогда у ворот тюрьмы будущего канцлера Германии встретил странный человек, назвавшийся Карлом Виллигутом. С тех пор карьера Гитлера пошла в гору. Перед ним начали открываться двери тех домов, куда его раньше не взяли бы и садовником. Ему выписывались чеки только под одно слово Виллигута. И все только ради единой цели – чтобы идеи будущего фюрера, подправленные его новым покровителем и озвученные в книге «Моя борьба», смогли реализоваться на практике.

Кто такой Виллигут, Гитлер узнал только в 1927 год у, и это знание отверзло перед ним бездну. Он навсегда связал себя с расой существ, писавших философские трактаты уже тогда, когда первый примат еще не взял в руку палку, чтобы убить себе подобного.

Фюрер оторвался от своих мыслей и развернулся к Гиммлеру:

– Генрих, когда будут готовы окончательные варианты планов операций по «Раваг» и «Колибри»?

– Не позднее чем через сутки, мой фюрер.

– Прекрасно. Завтра вечером подадите их мне на подпись.

– Слушаюсь. Но считаю необходимым доложить еще об одном деле.

– Каком, рейхсфюрер?

Гиммлер вытащил носовой платок и начал им вытирать свой лоб:

– Непонятная активность, связанная с бургомистром Кёльна Конрадом Аденауэром.

Канцлер подошел ближе к докладчику и внимательно на него посмотрел:

– Это тот, который отказался меня приветствовать во время посещения города, не вывесил партийные флаги и послал своего заместителя для встречи?

– Так точно.

– И какая активность, Генрих?

Рейхсфюрер сложил платок и засунул его в карман отутюженных галифе:

– Деньги, мой фюрер. В распоряжение структур, аффилированных с Аденауэром, начали поступать очень крупные суммы наличных, происхождение которых не удается установить. Пытаясь отследить происхождение денег и каналы их поставки, гестапо уже потеряло семь агентов. Со всеми семерыми произошли несчастные случаи на глазах многочисленных свидетелей. Против нас явно начинает высокопрофессионально действовать какая-то сила, источник которой неизвестен, а финансовые возможности огромны. Учитывая, что Аденауэр находится в оппозиции к режиму, можно предположить, что эта непонятная сила хочет использовать оппозиционность бургомистра в своих целях. В связи с этим мной рассматривался вопрос об аресте Аденауэра. Но в свете того, что он католик и очень популярен не только в Кёльне, но и во всей Вестфалии, а также из-за отлучения нас от Церкви Ватиканом, такой арест я посчитал нецелесообразным. Ситуация сложилась просто патовая.