Заговор черных генералов

  Ах, Вена, родная сестра Парижа, любовница Мадрида, беспечная инфанта Старого Света. Столица изящной порнографии и нового мирового помешательства - психоанализа. Отзвучал на твоих широких проспектах победный звон литавр и грозный ритм армейских барабанов. Канула в Лету тяжелая поступь имперских батальонов, собравших за шесть веков под черным двуглавым орлом Габсбургов громадную европейскую империю. Империю, рассыпавшуюся в одночасье. И красавица Вена со смехом и иронией, так присущей австрийцам, примерила на себя новое платье столицы республики. Впрочем, и в этих республиканских одеждах Вена осталась городом с бесчисленным количеством кофейных, винных подвальчиков, пивных - кнайпе, расположившихся на тихих узких улочках и в маленьких двориках. Венские пивные, конечно, отличаются в лучшую сторону от мюнхенских, но в них тоже бывает весело, и испортить вам прическу тяжелой литровой кружкой могут очень быстро. Особенно весной 1934 года, когда штурмовики - националисты из "Хеймвера" - сходились в философских диспутах со штурмовиками шуцбундовцами - военизированной охраной социал-демократической партии. А головорезы из австрийских отрядов СС вступали в дискуссии с боевиками компартии о преимуществах расового или классового развития общества. Черепа при этом разлетались с завидным постоянством. Это ведь так сладко - наотмашь заехать донышком пивной кружки в рожу сторонника противоположной философской концепции. Поставить, так сказать, победную точку в диспуте. Поножовщина со стрельбой при этом вносили свежую диалектическую струю в методологию доказательств. Случались дни, когда хирурги центральной венской больницы не спали сутками, оперируя поступавших спорщиков. Но что поделаешь, философия, как и всякая наука, требует жертв.

  И положа руку на сердце, разве не хотелось тебе, уважаемый читатель, хоть раз впиться в мерзкую рожу своего оппонента, сладострастно смять ее, доказывая, что политическое течение, которого ты придерживаешься, единственно верное? Или пнуть носком ботинка в пах, да с подворотом, когда он, этот гнусный оппонентишко, осмеливается не соглашаться с твоей концепцией мироустройства? Согласись, что очень хотелось. Или ты, читатель, думаешь, что ироничный австриец чем-то от тебя отличается? Вот тот-то и оно, что ничем... И хотя новый канцлер Австрии Энгельберт Дольфус, воспитанный в иезуитской строгости католицизма, видящий свою страну как христианское социальное государство, попересажал на нары самых буйных "философов", оставшиеся на свободе продолжали свои практические семинары по науке наук в венских забегаловках. И, как ни странно, были едины во мнении, что законно избранного главу государства надо немедленно устранять, видя в нем главное препятствие на пути в светлое завтра. При этом левые и правые почему-то с вожделением поглядывали в сторону каменоломен Маутхаузена, где было так удобно и практично построить концлагерь.

  Вот в одну из таких прокуренных пивных - место философских диспутов, с названием "Сантиметр", в пригороде Вены - Габлиц, под хорошим шафе, видимым невооруженным взглядом, вошел молодой высокий мужчина. Тряхнув головой с выгоревшими явно не под местным солнцем светлыми волосами, окинул полупьяным взглядом присутствующих с высоты своего почти двухметрового роста. А потом громко и смачно икнул. Из отворота его полурасстегнутой морской куртки выглянул белый хомячок и с интересом осмотрелся. Мужчина осторожно, пальцем погладил зверька по голове и, не обращая никакого внимания на насторожившихся завсегдатаев, прошел к единственному пустому столу в углу зала.

  Прерванные, было, разговоры возобновились. Во-первых, новый посетитель сидел так далеко, как не стал бы сидеть никакой шпик из жандармерии. Во-вторых, новоприбывший безразлично разместился спиной к присутствующим и не мог по движению губ догадаться, о чем они говорили. А в-третьих, вы видели когда-нибудь пьяных шпиков с хомячками за пазухой? А если не видели, то и цедите свой светлый "Трумер" спокойно. Поэтому жизнь пивной потекла своим обычным ходом под грустным взглядом последнего императора Франца Иосифа, к которому австрийцы относятся с большим почтением и портреты которого висят почти в каждом питейном заведении.

  Спустя пару минут к новому посетителю подошла официантка с заранее раскрытым блокнотом:

  - Что будет пить господин?

  Мужчина посмотрел на нее с пьяным добродушием:

  - Два "масса" темного баварского, красавица. А... "Егермайстер" у вас есть?

  - Конечно, есть, господин.

  - Два... Нет, четыре холодных "Егермайстера". И какой-нибудь сухарик для моего Людвига.

  Он постучал пальцами перед хомячком, который уже выбрался у него из-под куртки и смирно сидел перед ним на столе:

  - Людвиг, сухарик будешь?

  Хомячок подергал носом и уставился на хозяина бусинками глаз.

  - Вот видишь, красавица, - он будет сухарик.