Заговор Дракона. Тайные хроники

– Дьявол слеп, Милан. Он был сброшен в кромешную тьму, которая ослепила его. Он не может теперь видеть что-нибудь, кроме тьмы и ада, в котором он теперь находится. И люди, которые подчинились ему, внешне или внутренне, также не видят. Посмотри вокруг, Милан, с какой любовью сотворено все окружающее нас: поля, реки и дубравы. Мы могли бы при желании превратить нашу землю в рай, но грехи наши делают ее адом. Лишь Церковь с законом духовным и Государство с законом земным противятся злу и не дают человечеству окончательно погрузиться во мрак. Допустим, клан высших духовных существ создал для нас эти жизненные условия, чтобы мы благодарили их и отдавали им любовь. Что-то наподобие современных теплиц. Но где ты видишь благодарность людей к Творцу? Если кто-нибудь и выражает ее постоянно, его объявляют святым. Даже ревностные религиозные люди должны заставлять себя благодарить Бога утром и вечером. Нет, Милан. Бог есть Любовь. Он непрестанно отдает нам Самого Себя, зажигая солнце для людей каждое утро, даря нам воду, пищу и надежду. Ему ничего от нас не нужно, но любовь Его знает, что нужно нам. Все окружающее нас, Милан, не есть ад. Это рай. А ад располагается здесь и здесь. – Отец Харитон указал на голову и сердце.

Мой старый приятель был прав: своими мыслями и чувствами я превратил свою жизнь в ад. Но теперь мне ничего не оставалось делать, как ждать. Я чувствовал, что нечто должно произойти.

Ждать мне пришлось недолго – я даже не успел пожарить себе яичницу. В пустой квартире раздался звонок. Это позвонила Ана. О, этот спокойный милый голос, который я не слышал очень давно. Ее звонок стал для меня самой приятной неожиданностью за последние десять-пятнадцать лет моей жизни. Я говорю правду, и мои слова не просто красивый образ – я все еще любил ее.

Наверняка ушла страсть, быть может, даже привязанность, но не любовь. И не благодарность. То, что она дала мне, было гораздо больше, чем я того стоил. Мы любили друг друга еще со студенческой скамьи. Она была единственной девушкой курса, которая обратила на меня внимание как на парня, а не как на сокурсника. И по странной иронии моей судьбы, Ана несомненно была одной из самых красивых девушек университета. Ана! Ее хорошее отношение означало, что мир не так жесток, каким я его себе представлял. Что жизнь имеет смысл. Ее прекрасная улыбка развеивала тысячи безобразных гримас вампиров. Самая красивая и достойная девушка курса обратила внимание именно на меня – самого презираемого студента. А меня все именно презирали, считали чокнутым и страшным брюзгой. Впрочем, наверное, так оно и было. Наши отношения с Аной развивались медленно, но уверенно. Наконец, мы даже поселились вместе и хотели пожениться. Но прожили мы так недолго.

Я часто думал, что бы было, если б она не оставила меня тогда? Могли бы мы быть счастливы? Наверное, все-таки нет. Постоянное психологическое напряжение давало о себе знать. Это незримое проклятье, как венец безбрачия, не оставило бы нам места для любви. Сердца бы постепенно заполнились злобой и раздражением. Но Ана этого не хотела. Она оставила меня, когда почувствовала, что с нами произойдет, что должно произойти; она ушла, когда мы еще любили друг друга. Она бросила меня, чтобы сохранить пусть не любовь, но хотя бы воспоминание о ней. И прежде всего это касалось меня – годы, проведенные с ней, были не совсем счастливыми, но самыми радостными годами моей жизни. И, вспоминая Ану, я всегда видел ее чистой и свежей, как бутон свежей розы, без мрачного облака раздражения и взаимных обид, в которые так часто погрязают расставшиеся любовники.

Только одно мне было непонятно – через полгода, как Ана ушла от меня, она вышла замуж за Бориса Карича, сына известного партийного деятеля. Сейчас Борис один из самых богатых людей Югославии. Ее поступок был для меня всегда непонятным – ведь она презирала Карича!

Сама Ана позвонила мне всего один раз, после того как мы расстались. Она сообщила мне тогда, что выходит за Бориса. Я знал его – он был этаким предводителем своего курса факультета философии. Его родной дядя заведовал кафедрой научного коммунизма, и Борис всегда носил добротную и красивую итальянскую одежду – это единственное, что я о нем помнил. Она сказала мне, что нашла свою судьбу и чтобы я не думал о ней плохо. Также она убедительно просила меня никогда не звонить ей, и мне пришлось пообещать Ане, что я никогда ее не побеспокою. Она сказала, что так будет лучше для нее.

И вот – через столько лет она сама позвонила мне. Она не забыла меня, это было волнующе и приятно. Вновь услышав ее голос, я как будто очутился в прошлом. Вот только почему она звонила мне сейчас?

Обаяние ее голоса затмевало в моем сознании суть произнесенного ею. Я постоянно переспрашивал, но постепенно стал понимать, почему она позвонила мне. Смысл ее слов наполнил меня удивлением: она просила меня приехать в их загородный особняк. Она просила меня помочь Борису! Детали обещала рассказать при личной встрече. Она просила меня приехать немедленно.