Заговор двух сердец

— Спокойной ночи, Бидди.

— Спокойной ночи, девочка. Кстати…

Тилли приостановилась, а Бидди, снимая свой белый фартук, спросила:

— Как ты думаешь, не пора ли получить письмо от нашей Кэти?

— Думаю, не стоит беспокоиться: ты получишь много писем к Рождеству и не только письма.

— Что ты хочешь сказать — не только письма?

— Не скажу. Потерпи, сама увидишь.

— Она не приедет, нет?

— Да я не об этом, Бидди. Я же сказала, может быть, на следующий год.

— Ну ладно. Спокойной ночи, девуля. — Она повернулась и вздохнула, а Тилли повторила:

— Спокойной ночи, Бидди.

У себя в комнате Тилли села у туалетного столика и принялась вынимать шпильки из волос. Застыв со шпилькой в руке, она уставилась в зеркало. Что ей делать, намекнуть Стиву, что Пег нужно только поманить? Возможно, он сам давно об этом знает. Кроме того, Тилли достаточно хорошо его знала, и поэтому прекрасно понимала, что ему не понравятся никакие намеки. Если ему что-то нужно, он справится сам. Если бы ему нужна была Пег, он бы давно получил ее.

Но в одном Бидди права: никто не должен жить в одиночестве. Но тем не менее, большую часть своей жизни ей придется жить одной. Хотя не совсем, ведь у нее есть сын, ее собственный сын. И у нее есть дочь, пусть приемная, которая со временем вырастет в темнокожую молодую женщину.

Глаза, смотрящие на нее из зеркала, расширились, и она сказала, как бы обращаясь к ним:

— Надо довольствоваться малым.

Глава 11

Ноябрь выдался мягким. По общему мнению, последние две недели погода была лучше, чем в середине лета. Два воскресенья подряд солнце сияло вовсю, и Тилли вместе с детьми ездила верхом по парку до того места, где когда-то стоял коттедж.

Она уже как-то рассказывала им, что давным-давно жила в нем. Теперь, каждый раз, когда они проезжали мимо, дети засыпали ее вопросами. Так случилось и сегодня. Вилли, гарцующий на своем пони, склонил голову к плечу и, глядя на полуразрушенные пристройки, заросшие кустарником, спросил:

— Мои дедушка и бабушка любили бы меня?

Тилли вопрос застал врасплох. Она взглянула на маленького сына и ответила:

— Да, разумеется, они бы очень тебя любили, Вилли.

— А они бы делали из меня дурака?

— Дурака? — недоуменно переспросила она. — С чего ты это взял?

— Ну, я слышал, как Джимми говорил, что дедушки и бабушки обычно делают из внуков дураков.

— Вот что. — Тилли облегченно вздохнула. — Джимми подразумевал, что все бабушки и дедушки портят своих внуков.

— Мама.

— Да? — Она повернулась к Жозефине.

— А меня бы они любили, Виллины дедушка и бабушка?

— Конечно, очень. Да, они бы очень тебя любили.

— Даже если мое лицо не похоже на Виллино? — Девочка отпустила вожжи и дотронулась ладонями до своих щек.

Улыбка сползла с лица Тилли.

— Они бы очень тебя любили, — заверила она твердо.

— Не потому, что ты моя мама?

Вопрос был странным, и Тилли замялась, прежде чем ответить этому слишком прозорливому представителю рода человеческого.

— Нет, не потому, что я твоя мама, а за то, что ты такая, какая есть.

Девочка, глядя прямо перед собой, прошептала:

— Какая я есть. — Потом она внимательно посмотрела на Тилли и поинтересовалась: — А люди всегда кидаются камнями в людей другого цвета?

— Нет, конечно, нет. А кто кидался камнями? — Тилли повернулась к молчавшему Вилли, потом снова к Жозефине и повторила: — Так кто кидался камнями?

— Кристина не велела тебя беспокоить. Она сказала, что они просто глупые мальчишки.

— Когда они кидались камнями?

Жозефина поджала губы и передернула худенькими плечами. Тилли повернулась к сыну и строгим голосом потребовала:

— Вилли, расскажи мне, кто кидался камнями?

— Какие-то дети, мама, из-за калитки.

— Когда?

Он немного подумал и ответил:

— В воскресенье.

— В прошлое воскресенье?

— Да, мама.

— А до этого?

— Тоже.

— Можешь вспомнить, когда?

— Ну… день был ясный, у них были каникулы, и они были одеты в выходные костюмы.

Протянув руку, Тилли отвела прядь над бровью сына, прикрывающую шрам — рваную линию, оставленную грубо зашитой раной, приведшей к его слепоте. Она моментально припомнила, что несколько недель назад, проходя через холл, видела, как Кристина о чем-то торопливо разговаривала с отцом. Дети стояли рядом, но когда она спросила, в чем дело, Пибоди ответил: «Хозяин Вилли наткнулся на ветку. Немного поранил бровь».

— Это от камня, Вилли?

Мальчик несколько раз моргнул и пробормотал:

— Да, мама. Но Кристина не виновата, она выбежала и прогнала мальчишек.

Тилли почувствовала, что сейчас свалится с седла. Но в ту же секунду она овладела собой и уже сидела прямо и уверенно. Всю свою жизнь она страдала от жителей деревни. И вот теперь из-за Жозефины у них появился новый повод для скандала. Но Жозефина — это одно, а ее сын — совсем другое. Деревня в лице миссис Макграт сделала мальчика слепым на один глаз, а этот камень мог лишить его остатков зрения в другом — ранка была глубокой и находилась как раз у виска. Полдюйма ниже, и они попали бы ему прямо в глаз.

Она ощутила знакомый прилив ярости, повернулась к детям и приказала:

— Поехали! Нам предстоит прогулка.