Заговор Европы

Слова Гитлера дополняли картину: «Пропагандистская война имеет целью, с одной стороны, запугать Чехословакию и подорвать ее силы сопротивления, с другой – дать национальным меньшинствам стимул к поддержке военных действий, а на нейтральные страны повлиять в нужном для нас направлении… Экономическая война имеет целью привести в действие все имеющиеся у нас средства, чтобы ускорить окончательный развал Чехословакии».[324]

20 мая началась концентрация немецких войск в Саксонии. В ответ Чехословакия объявила частичную мобилизацию, в ее поддержку выступили министры иностранных дел Франции, Англии и СССР. Гитлеру пришлось отступить, заявив: «Германия не имеет агрессивных намерений в отношении Чехословакии».[325] Но это был лишь временный отход, спустя несколько дней Гитлер вносит коррективы в план «Грюн», согласно которым все военные приготовления для разгрома Чехословакии должны быть закончены к 2 октября.[326] Тем не менее фюрер еще колебался, 18 июня он указывал: «я приму окончательное решение начать кампанию против Чехословакии лишь в случае, если буду твердо убежден… что Франция не выступит против нас и это не повлечет вмешательства Англии».[327]

Лондон же изо всех сил демонстрировал свою лояльность, правда, пока только неофициально. Так, нью-йоркские газеты 14 мая привели слова из частной беседы Чемберлена, в которой он заявил, что «ни Британия, ни Франция, ни, вероятно Россия не придут на помощь Чехословакии… что Чехословакия не может долее существовать в нынешнем виде…».[328] В те же дни постоянный секретарь Форин оффис Великобритании А. Кодаган «обронил»: «Чехословакия не стоит шпор даже одного британского гренадера».[329] Галифакс в свою очередь убеждал фон Дирксена, что дальше предупреждений Англия не пойдет.[330] Дирксен докладывал в конце мая, что правительство Чемберлена-Галифакса «по отношению к Германии проявляет максимум понимания, какой только может проявить какая-либо из возможных комбинаций английских политиков».[331] А. Гендерсон 6 августа неофициально проинформировал германский МИД: «Англия не станет рисковать ни единым моряком или летчиком из-за Чехословакии».[332]

На деле британский кабинет шел еще дальше. 3 августа Чемберлен отправил в Чехословакию лорда Ренсимена, в роли посредника в решении судетского кризиса. У Ширер по этому поводу замечал, что ««вся миссия Ренсимена дурно попахивает». Сообщая о ней в палате общин, Чемберлен уклонился от прямых ответов – уникальный случай в истории британского парламента… чехам миссия Ренсимена была предельно ясна… подготовить Судетскую область Германии, – по мнению Ширера, – Это был нечистоплотный дипломатический прием».[333]

В это же время в Париже американский посол Буллит обрабатывал чешского – Осуского, заявляя, что мир стоит на грани войны, которая уничтожит всю Европу. Когда Германия двинется на вас, ей на помощь придет Венгрия, а Польша и Румыния выступят против России. Италия выждет и присоединится к немцам. Ни Англия, ни Франция не придут Чехословакии на помощь. Сам Буллит еще в мае рекомендовал Рузвельту предпринять шаги по освобождению Франции от ее обязательств перед Чехословакией. Кроме того, считал Буллит, необходим созыв конференции для перекройки карты Европы.[334] Дж. Кеннеди в то время заявлял: «Я никак не могу взять в толк, почему кому-то хочется воевать ради спасения чехов».[335] О том, что в Европе что-то назревает отразилось в смене в 1938 г. американского посла в Берлине прекраснодушного У Додда на циничного Вильсона. В том же году Берлин посетил известный своей антисоветской позицией экс-президент США Гувер.

2 сентября 1938 г. советский посол Майский встретился с У. Черчиллем. Майский предложил немедленно начать переговоры представителей штабов СССР, Франции и Чехословакии, а также с Румынией, для обеспечения пропуска советских войск. Черчилль тотчас сообщил об этих предложениях министру иностранных дел Галифаксу, с предупреждением, что вторжение Германии в Чехословакию «неизбежно вызовет мировую войну».[336] Но английское правительство шло своим курсом, на этот раз заходя через Италию. Неслыханное дело – Чемберлен представил Муссолини возможность внести поправки в ту речь, с которой премьер собирался выступить в палате общин. Дуче милостиво одобрил речь и прокомментировал ее так: «Впервые в английской истории глава британского правительства предложил другому правительству проинспектировать одну из своих речей. Для англичан это плохой знак».[337] Но не Муссолини было учить хитрости «британскую лису».