Заговор францисканцев

Все пейте красное вино!
Благоуханное вино
Весельем душу озарит
И лик румянцем наделит.
Кто бледное винишко пьет,
Гнилую воду в чрево льет.
Понос замучит дурака,
И в душу заползет тоска.
В вино, душистое, как мед,
Трактирщик-вор воды нальет.
Но коль вино зари алей
—Пей вдвое, денег не жалей.
Но жирный боров будет тот,
Кто белое винишко пьет.
Язычник хлещет пусть его,
А нам, католикам, – грешно!

Орфео хлопнул ладонями по столу и обхватил могучие плечи Нено. Пока фра Салимбене водружал на скамью свое обширное седалище, служанка подала еще вина.

– Ты бывал во Франции, брат? – воскликнул торговец.

– Уже двенадцать лет как не был, – ответил монах. – Зато в год от рождества Христова 1248 я побывал в Сенекой обители на капитуле министров-провинциалов нашего ордена во Франции. Туда приехал и король Людовик с тремя братьями, а мне уж очень хотелось на них посмотреть. Были там и министр-провинциал Франции, и фра Одо Ригальдо, архиепископ Руана, и с ним Джованни да Парма, генерал нашего ордена, и множество блюстителей и высоких чинов капитула, – рассказчик прервался, чтобы отпить вина, и возвел очи горе. – Наш генерал держался скромно, по слову Экклезиаста: «Не возносись в дни своей славы», и хотя король пригласил его сесть с ним рядом, предпочел обедать за простым столом, почтив его своим присутствием, и тем преподал урок многим.

– Будем же все учиться у людей благочестивых, – кивнул Орфео, приветственно воздев чашу, – и выпьем за здоровье прекрасных женщин, в особенности той, с которой я повстречался сегодня!

– И за прекрасных дам, моих духовных дочерей, – подхватил Салимбене.

Нено тихонько похрапывал под истории о путешествиях, которыми обменивались монах и торговец. Орфео казалось, он только-только всерьез принялся за дело – упиться до беспамятства, как с ближней колокольни прозвонил колокол.

– Ай, как рано сегодня звонят пьяницам!

Он осушил чашу и со стуком опустил на доску стола. Потом с великой неохотой стащил себя со скамьи, растолкал Нено и помог возчику встать.

– Addio, signori[60], – крикнул от дверей монах. – Надеюсь, мы не в последний раз здесь встречаемся.

Орфео в ответ взмахнул фонарем. Ночной ветер ущипнул за щеки, голые и припухшие после недавнего бритья. Подлые камни мостовой так и скользили под ногами, когда они с Нено направились к дому сиора Доминико, где на чердаке спали его люди. Улица предательски раскачивалась. Нено остановился, цепляясь за стену, но Орфео подтолкнул приятеля вперед:

– Сейчас прозвонят к тушению огней. Надо успеть добраться до сиора Доминико.

Навстречу им по темной улице ковыляли трое. Капюшоны с пелеринами закрывали их лица от света фонаря. Орфео вспомнил, что кошелек еще при нем, и на всякий случай запустил руку под плащ, нащупывая рапиру. Нено, не замечая встречных, качнулся к дальней стороне улицы, растопырил руки, ища в воздухе опоры.

– Это он, – сказал самый высокий, когда троица приблизилась. – Тот, что с бородой. И, не дав Орфео опомниться, все трое бросились на возчика. Блеснули клинки кинжалов, и Нено со стоном упал на колени.

– Забирай кольцо. У него на шее.

– Черта с два! Снял, должно быть. И на пальце нет.

– Ах вы!..

Орфео с ревом бросился на убийц сзади, бешено размахивая фонарем и рапирой. Первый обернулся к нему и получил клинком по шее. Двое других с воплями бросились наутек, даже не оглянувшись. Оставшийся убийца зажимал рану на горле, другой рукой слепо тыча в пространство кинжалом. Прикрывшись, как щитом, фонарем, Орфео шагнул к нему. Тот хотел отступить, но споткнулся об упавшего Нено. Орфео фонарем выбил кинжал и, когда он зазвенел по булыжнику, рубанул перед собой рапирой, действуя ею как топором. Он наносил удар за ударом, пока крик и движение впереди не прекратились. Потом поставил фонарь и привалился к стене, задыхаясь и всхлипывая. Его друг свернулся на камнях, напоминая в темноте тюк с тряпьем.

Торговец провел ладонью по лицу и потянул висевшую на шее цепь, доставая кольцо. Сжал перстень в пальцах, проклиная своего отца, и Калисто ди Симоне, и его наемных убийц. Синьоры Рокка лишили его товарища, так же как лишили родных ту девочку, что сбежала в монастырь. Сквозь боль потери он ощутил, что теперь они связаны с ней еще крепче. И поклялся, что когда-нибудь отомстит за обоих.

Ему хотелось порвать цепь и забросить проклятое кольцо подальше, но Орфео сдержался, снова сунул его за ворот и вложил в ножны клинок. Второй раз за день он опустился на колени, подбирая случайную жертву необузданного насилия знати. И шепнул в неслышащее ухо Нено:

– Теперь, amico, ты наконец свободен от этого жестокого и бессмысленного мира.