Заговор генералов

Дело принимало неожиданный оборот. Дума распущена царем на каникулы и как бы не существует. Ее Временный комитет — учреждение, не установленное никакими законами и не располагающее никакими правами. А Совет рабочих депутатов хоть и самочинный, зато опирается на рабочую толпу и солдат… Как бы не просчитаться! Керенский сновал между кабинетом Родзянки и комнатой в левом флигеле. Он должен быть и здесь и там. Депутат Думы, а в то же время и лидер трудовиков. Иными словами, представитель трудовых масс.

В девять вечера в Таврическом собралось несколько десятков рабочих посланцев заводов и фабрик. Тут же оказались и Чхеидзе, и Скобелев — еще один эсдек-меньшевик, тоже депутат Думы. Александр Федорович ревниво поглядывал на них. Шустры. Тоже быстро сориентировались!..

Рабочие, делегаты от разных предприятий Питера, не знали друг друга. Но они знали по газетам и Чхеидзе, и Скобелева, и Керенского. Когда начались выборы Исполнительного комитета, их троих и выбрали: Чхеидзе председателем, Скобелева и Керенского — товарищами председателя.

Посланцев пролетарских районов заботила нехватка продовольствия — уже какой день не было хлеба. Тут же и решили: реквизировать запасы муки в казенных, интендантских, общественных и иных складах и снабдить ею хлебопекарни. Кроме продовольственной комиссии образовали военную руководить революционной работой в армии; литературную — чтобы наладить издание газет, листков и воззваний. Выбрали десять временных комиссаров для организации районных Советов депутатов.

— Как относится Совет депутатов к Временному комитету Думы? — будто бы между прочим-спросил Керенский.

Ни Родзянке, ни Шульгину, ни Милюкову — никому из правых думцев и представителей центра рабочие не верили: буржуи, капиталисты, царские лизоблюды!..

— Я и Чхеидзе тоже входим во Временный комитет, — сказал Керенский. Вы все знаете: своих фабрик или банков у нас нет. И Николай Степанович и я в тюрьмах за народное дело сиживали…

— Вас обоих и делегируем от Исполкома Совета в ихний комитет.

Керенскому этого и надо было. «Младенцы. Как легко обвести вас вокруг пальца».

Совет решил: заседания будут непрерывными. Спать по очереди. Как солдаты в карауле.

От имени рабочих депутатов составили свое «Воззвание», совершенно отличное от родзянковского:

«Солдаты! Народ и вся Россия благодарят вас, восставших за правое дело свободы.

Вечная память погибшим борцам.

Солдаты! Некоторые из вас еще колеблются присоединиться к восставшим вашим и нашим товарищам.

Солдаты! Помните все ваше тяжелое житье в деревне, на фабриках, на заводах, где всегда душило и давило вас правительство. Присоединяйтесь к народу, и народ даст вам и вашим семьям новую, свободную жизнь и счастье…

Будьте тверды и непоколебимы в своем решении бороться за свободу до смерти.

Поклянемся лучше умереть, но не отдать врагу свободы. Жертвы, службы и чести вашей никогда не забудет Россия. Да здравствует свобода!»

Из комнаты Совета Керенский вернулся в кабинет Родзянки. Представился как делегат Исполкома, доверительно рассказал о том, что творится в левом крыле Таврического дворца.

Родзянко сразу же оценил обстановку. Растормошил дремавших членов Временного комитета.

Перед тем, отлучившись из дворца, он навестил князя Голицына. Премьер сообщил, что государь решительно не согласен на преобразование кабинета министров. Уже по дороге от князя у Родзянки созрел план действий. Рассказ Керенского укрепил его решимость.

— Мы должны, пока не поздно, взять правительственную власть в свои руки! — твердо заявил он теперь. — Не возьмем мы — ее захватит этот, как его… Совет рабочих депутатов!.. Мы должны в противовес их штабу восстания создать свою военную комиссию и немедленно назначить военного коменданта Петрограда. Какие будут предложения по составу кабинета министров?

Начались дебаты. Пока думцы раскладывали пасьянс, Михаил Владимирович увлек Керенского в коридор. Охватил за талию, прижал к мягкому боку:

— Как вы полагаете: кто более всего подходит в премьеры?

Керенский не ожидал, что Родзянко снизойдет до того, чтобы по-приятельски советоваться с ним. Смутился. Пробормотал:

— По-моему, лучшей кандидатуры, чем вы, нет.

— Не пройду! — хохотнул Родзянко. — Для всех я — буржуй, вы же сами говорили, как они обо мне… Нет. Я буду помогать со стороны. Что до меня, то для преемственности власти наилучшим в министры-председатели смотрится князь Львов, как думаете?