ЗАГОВОР ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА: КТО СТОЯЛ ЗА ХОЗЯЕВАМИ КРЕМЛЯ?

Ельцин, надо полагать, относился, по классификации генерала, к «умным». Большинство остальных, включая и самого Лебедя, — к «дуракам»…»[385]

Резюмируя все сказанное по поводу версий ГКЧП, приходим к выводу, что все участники трехдневных августовских событий блестяще отыграли свои роли: Президент СССР — в качестве жертвы борьбы за демократию; Президент РСФСР — героя-защитника демократии; а члены ГКЧП — борцов с разрушителями Отечества. При этом всех указанные роли по-своему устраивали. А вот истина, похоже, их всех совсем не устраивала, а посему, вряд ли мы когда-нибудь эту истину узнаем.

Однако версии версиями, а факты фактами. Интересы у всех названных лиц были разные, а результат оказался единым. Страна давно катилась к катастрофе, которую не мог остановить новоогаревский процесс. И она до этой катастрофы докатилась, в том числе, благодаря неудачно (вернее незаконно) введенному чрезвычайному положению и трехдневной «власти» организаторов ГКЧП.

Как только не называли, сначала в средствах массовой информации, а затем в многочисленных воспоминаниях и мемуарах людей, в той или иной степени бывших участников или свидетелей этих трагических для страны дней, события 19 — 21 августа 1991 года.

Александр Лебедь одну из глав своей книги «За державу обидно» назвал так: «Спектакль под названием «Путч»[386]. И он был не одинок в столь критической оценке ГКЧП.

Кирилл Столяров назвал в своей книге одну главу, посвященную ГКЧП, «инсценировкой»[387]. «Опереточным путчем» назвал ГКЧП Никита Моисеев («Наш современник», 1994, № 3, С. 114), которое, очевидно, очень понравилось Александру Хинштейну, озаглавившему шестую главу своего «медицинского» исследования феномена Б. Ельцина «Опереточный путч»[388].

«Спектакль» же оказался триумфальным для одних и трагическим для других, а вернее для большинства советских людей. Это был звездный час для тех, кто ненавидел коммунистический режим, а конкретнее, — Советскую власть. Причем это были совершенно разные люди, да и ненавидели они Советскую власть по-разному. Некоторые за давно уже репрессированных родственников. Например, В. В. Бакатин, всю свою сознательную жизнь собирал материал, посвященный своему роду и прежде всего своему деду Александру Петровичу Бакатину, который был репрессирован в 1937 году. В книге «Покоренные Сибирью (История нашего рода)» В. В. Бакатин пишет: «Если есть среди моих предков человек, о котором я чаще всего думал, который очень интересовал меня с раннего отроческого возраста, которого я никогда не видел, но любил, то это расстрелянный в 1937 году мой дед Александр Петрович Бакатин».

Другие потому, что свято верили в газетные строки, много сделавшие для дискредитации КПСС и Советской власти. Третьи потому, что надоели очереди и пустые полки магазинов. Некоторые, глядя на раскормленную, обуржуазившуюся партийную и советскую номенклатуру, которой наплевать было на нужды простого народа. Некоторые… Впрочем, стоит ли перечислять всех, они слишком разные, но их объединяло одно — ненависть была своего рода местью за неудавшуюся жизнь в стране «развитого социализма». Но была ненависть и как средство достижения цели, — пожить при «реальном коммунизме» при котором жила высшая, да и средняя партхозноменклатура.

Это был также звездный час многих отечественных соискателей высоких должностей, ибо предстояла грандиозная замена одних привилегированных лиц другими. И они сполна воспользовались освободившимися «кормушками», восстав из «грязи в князи». Но назвать то, что случилось в эти трагические дни, звездным часом для страны было бы кощунством, поскольку бездарные перевороты не красят ни их участников, ни страну, которая позволила над собой такой эксперимент.

Убежденные противники российских демократов доказывали и продолжают считать, что ГКЧП был упущенным шансом спасти страну. Возможно, хотя история не любит сослагательного наклонения. Представим на минуту, что лидеры ГКЧП действовали решительно, скажем, как генерал Пиночет в Чили: разгромили Белый дом, убили Ельцина и все его белодомовское застолье, разорвали Союзный договор, решительно подавили все очаги сопротивления, в том числе и в «отложившихся» де факто Союзных республиках. Словом сделали все, чтобы полететь в Форос не каяться перед Горбачевым о содеянном, а привести ему все атрибуты власти — царствуй на здоровье. Шесть лет с небольшим было у Горбачева для успешного реформирования страны. А каков результат? Все его «успехи» сводились к болтовне о демократизации, гласности и плюрализме (слово-то какое). В целом это положительный процесс, но ни гласность, ни демократизацию нельзя рассматривать в качестве цели. Это не цель, а условие для развития и совершенствования общества и каждой личности. Этими категориями сыт не будешь, когда экономика страны за годы перестройки претерпевала системный кризис. Неужели нужно было еще давать Горбачеву время для окончательного развала экономики и, как следствие, страны?